Терри Пратчетт. Дух фэнтези - Крейг Кэйбелл

Вводя в свой роман дагонов, Пратчетт отдает дань уважения Лавкрафту, одному из величайших мастеров хоррора. У него есть короткий рассказ «Дагон», к которому Пратчетт дает отсылку в начале своего научно-фантастического романа. Так что здесь мы наблюдаем сочетание – необязательно смешение – жанров, потому что фантазию нельзя ограничивать. Но все-таки и забывать о понятии жанра не стоит.

Значит, «Темная сторона солнца» – это, с точки зрения Пратчетта, научная фантастика? Да, конечно. По тексту видно, что он считал научную фантастику поджанром фэнтези, так же как и литературу ужасов. Не забывайте, что для Пратчетта «Доктор Кто» тоже был научной фантастикой. И способность Пратчетта сочетать черты научной фантастики, фэнтези и хоррора, независимо от того, что происходило в истории кинематографа, – несомненна и безупречна.

Роберт Хайнлайн – величайший автор научной фантастики. Его «Чужак в чужой стране» – один из наиболее значительных романов жанра. Он настолько опередил свое время, что в начале шестидесятых его не смогли оценить по достоинству. Вышеприведенная цитата взята из раннего его романа, где есть драконы (и не очень прилично быть кокни). Это доказывает, что большая часть авторов стремится сочетать разные жанры, но, как я уже говорил, сильнее всего на книгу или фильм влияет главный, основной жанр – научная фантастика, хоррор или фэнтези. «Между планетами» – это именно то, что написано на обложке. Это научная фантастика. Несмотря на элементы других жанров, «Темная сторона солнца» – это тоже научная фантастика, как ее понимал Пратчетт.

Дочитав «Темную сторону солнца» до середины, убежденный любитель фантастики будет несколько удивлен. До этого момента в тексте нет ничего научного, это чистая фэнтези. Лучшие авторы жанра – Хайнлайн, Азимов, Кларк, Герберт – всегда включали в свои произведения науку и часто – серьезные политические проблемы (посмотрите на «Основание», «Дюну», «Время для звезд» и даже «Войну миров»). А вот научная фантастика в исполнении Пратчетта больше похожа на фэнтези. Посмотрите, например, на этот пассаж: «…Потом Дом увидел, как сквозь стену кабины пилота, точно через заросли папоротника, продрался охотник верхом на черном скакуне… С мгновение он глядел на Дома, который заметил, как блеснули двумя маяками его глаза, как он, словно защищаясь, поднял руку. Потом всадник и конь исчезли».

Пратчетт говорит о космических путешествиях и невероятных вещах так же абстрактно, как Дуглас Адамс в «Автостопом по галактике», но Адамс хотя бы задается вопросами жизни, вселенной и всего вообще и проводит немыслимые вычисления, наконец находя ответ на этот вопрос (сорок два). Возможно, напряженные отношения Пратчетта с математикой помешали ему вводить в текст кропотливые впечатления и сумасшедшие цифры, больше похожие на телефонные номера и объясняющие, сколько лет будет вашему брату-близнецу, когда вам исполнится пятьдесят, если он будет путешествовать со скоростью света (см. «Время для звезд» Хайнлайна). Может, это и правда так, потому что Азимов, Хайнлайн и Кларк любили разные вычисления.

Что Пратчетт умеет хорошо – так это играть словами и рассматривать тайны вселенной с необычной точки зрения. Он видит абсурдные моменты, существующие в нашей жизни, и не забывает о них поговорить. Вот, например, момент из «Темной стороны солнца», где обсуждаются скачки:

«Возьмем существующее на Земле животное под названием лошадь. Давным-давно было установлено, что, если некоторое число этих животных пустить бежать наперегонки на определенную дистанцию, одна неизменно оказывается быстрее другой, и на этом основании было…»

Азартные игры!

Пратчетт не верит в Бога, но верит в порядок во Вселенной. Его интригует абсурдность жизни и появление человечества – он гуманист – но, как он признает, с возрастом он несколько утратил иллюзии насчет людей и их снисходительности к другим созданиям. Это видно и в «Темной стороне солнца», и в романах о Плоском мире, и в «Джонни и мертвецах», и в «Народе».

Эта сцена могла бы появиться в любом из эпизодов «Звездного пути», еще одного научно-фантастического хита шестидесятых, знакомого Пратчетту. Это одновременно и пародия, и дань жанру. И Пратчетт снова и снова повторял этот прием в романах о Плоском мире, в большей или меньшей степени.

Лично мне кажется, что Пратчетт выразил свое отношение к Богу (или к его отсутствию), Вселенной и роли человечества в этом мире в одной цитате из «Темной стороны солнца»:

В конце «Темной стороны солнца» Пратчетт говорит о вездесущности Бога и способности человека найти Его. Он пишет, что если бы «Начальник Вселенной» действительно существовал, это погрузило бы землю в хаос, потому что «Господь перестал бы быть пищей утешительной веры, а превратился бы в жизненную реальность». Пратчетт идет дальше и объясняет, что «люди, появись у них комплекс неполноценности, погибнут. Нельзя жить со знанием того, что где-то рядом есть такая мощь». В этом есть смысл. Человечество, стремясь к знаниям и могуществу, уничтожит само себя, потому что, если Бог будет обнаружен, все религии на планете начнут конфликтовать друг с другом (старое доброе столкновение интересов, но кто же окажется наверху?).