Котодама. Кто-то должен быть сильным - LaDa

«Режиссеру требуется помощь. Все остальное подождет».

— Откуда вам столько известно о нем?

— Я начала работать секретарем с момента открытия студии. Поэтому всегда была в курсе происходящего.

Брат режиссера и его будущая жена частенько заглядывали в офис, но от меня не ускользнуло то, что режиссер, с нежностью поглядывает на невесту брата. Уже тогда у меня возникло чувство, что он неравнодушен к ней. Но насколько я могла судить, она о его чувствах не подозревала.

Именно тогда он и изменил свой имидж. Другая стрижка, окрашенные волосы, линзы в глаза и новая одежда. Он сделал все возможное, что бы отличаться от брата.

— Думаю, так он надеялся привлечь ее внимание. Но это не сработало, и режиссер ушел в работу.

Как-то он пригласил нас всех на праздничный ужин, после съемок первого фильма. В тот вечер он прилично выпил и разговорился. А поскольку я всегда находилась рядом, то он излил свои накопившиеся чувства и переживания, мне.

Тогда я и узнала, о его чувствах. Видя, как его младший братишка счастлив, он не стал ни ей, ни ему, ничего говорить и всячески поддерживал.

После их свадьбы, режиссер стал более отстраненным, но снова уйдя с головой в работу, довольно быстро пришел в норму. Мне показалось, что он смирился, но спрашивать не стала. У нас все же не те отношения, что бы лезть в душу. После случая на том ужине, он взял привычку общаться со мной тет-а-тет. Всегда начинал с рабочих моментов и заканчивал личными переживаниями. Сама же я никогда его ни о чем не спрашивала и не лезла с расспросами.

Со временем, все наладилось. Режиссер стал спокойней говорить о ней, а потом и вовсе перестал. Когда родился ребенок, он стал не просто дядей, но и крестным. Глядя на него, я видела счастье в его глазах. Меня всегда поражало то, что они так держаться друг друга, несмотря на все трудности и чувства.

— Мне кажется это нормально для родственников. Вы так не думаете?

— Лично я бы не смогла безучастно наблюдать, как любимый человек счастлив с другим. Я хотя бы предприняла попытки донести свои чувства, а не молча наблюдать.

— Тут вы не правы. Я считаю, что если любишь кого-то, то будешь желать счастья любимому, даже если не ты причина. Отношение другого человека к тебе, может тяготить, вызывать дискомфорт при встрече и общении.

— Все это слова. На деле же куда сложнее, когда сам стоишь перед таким выбором. Хотя твою точку зрения я понимаю. Но мы отошли от темы.

— Да. Простите.

— Ничего. Мне было интересно узнать о тебе, что-то новое.

Впервые за вечер, она улыбнулась.

— Но это все предыстория, и я немного увлеклась. Ты ведь не это хотела знать?

— Это тоже важно. Расскажите, каким был режиссер в работе, с авторами и вообще?

— Ну, раз ты настаиваешь.

Она устало и все с той же грусть смотрела на что-то позади меня.

— Он очень требователен, но не деспотичен, как может показаться со стороны. Он никогда не просил от сотрудников того, что выходило бы за рамки их работы. И это касалось абсолютно всех, — она украдкой взглянула на меня. — Подавал другим пример своим усердием. Он также был внимателен к мелочам, таким, как например усталость кого-то из сотрудников, проблемы на работе или в личной жизни. И не важно, кто был этот сотрудник — уборщик или его заместитель. Он одинаково относился ко всем, не разделяя на выше или ниже стоящих. Все уважали его за это.

Вся киностудия — офисные работники и те, кто работал непосредственно в павильонах, стали одной семьей. Конечно, были и конфликты, но это только радовало режиссера. Он говорил, что не надо все в себе держать:

«Спорьте, ругайтесь, обижайтесь, но говорите все как есть, а иначе вас никто не поймет или поймет не так. В нашей работе все должно быть четко и ясно. Недопонимание, недопустимо».

— Такой он человек. Переживал за всех и вся, а вот о себе не беспокоился.

Она еле сдерживала предательски наворачивающиеся слезы, мне стало ее жаль.

— Прости, что-то я расчувствовалась, — он достала платок и легким движение утерла слезинки. — Не обращай внимания, со мной все будет в порядке.

— Если вам тяжело, то мы можем поговорить и в другой раз. Я понимаю, что неожиданно позвала вас.

— Пустяки. Я, правда в норме.

— Вам решать, но все же…, — я действительно беспокоилась за нее.

— Нет, нет. Давай продолжим. Не думаю, что смогу еще раз так с кем-то поговорить.

— Ладно, — я была ошарашена, озадачена, и немного шокирована всем происходящим со мной здесь.

— На чем мы остановились? — приводя лицо в порядок, спросила она.

— На том, что режиссер о себе не беспокоился.

— Точно, — как-то задумчиво произнесла она.

Грусть снова скользнула по ее лицу.

— Тогда я не знала, почему у режиссера такие близкие и дружеские отношения с братом. Но однажды, он мне все рассказал, — прикрыв рот рукой, она говорила тихо, но четко. — Их родители были далеко не молоды, и когда умерли, то вскрылась правда о их рождении. Братья были приемными.

— ЧТО?

Я вскрикнула так громко, что сама испугалась.

— Извините, — уже шепотом сказала я, прикладываю руку к губам.

— Мне стоило как-то по-другому тебе это сказать, но реакция ожидаема.

— Так, так, так, — я отпила чаю. — Дайте мне немного успокоиться и продолжим.

Я начала глубоко вдыхать и выдыхать. Это всегда помогало.

— Лучше.

— Да. Продолжайте.

— Так вот. Узнав правду, они долго не могли прийти в себя. Какое-то время они не виделись, и даже не созванивались. Настолько был сильным шок.

Вскоре они поговорили и решили, сделали анализ ДНК.

— Они же похожи, и все равно сомневались?

— Правда о родителях их сильно задела. В тот момент они не могли просто доверять даже друг другу. Но поскольку анализ подтвердил их родство, все вернулось на круги своя. Они успокоились. Стали еще чаще видеться и больше общаться. Словно боялись потерять друг друга.

У обеих жизнь шла своим чередом. У нас появлялось все больше проектов, но режиссер не забывал и про брата с племянником. Навещал их при каждом удобном случае. Его брат с сыном также заглядывали в офис и на съемки, когда была возможность. От этого тяжелее вспоминать, то счастливое время.

Она достала платок и как раньше, промокнув глаза от слез.

Даже мне, человеку чужому и не имевшему отношения к тем событиям, стало грустно.

— Вы уверены, что мы можем продолжить.

— Конечно. Просто без