Путешествие в Россию - Якоб Ульфельдт

и можем уверенно сказать, что имеющаяся в нашем распоряжении рукопись переписана не его рукой. В 1580 г. Хенрик переводил письмо Ивана Грозного к датскому королю. На оборотной стороне он приписал: “Это письмо я, Хенрик Олуфсен, переводил с русского языка на датский”[70]. Эта приписка, вне всякого сомнения, была сделана собственной рукой Хенрика, поскольку почерк отличается от почерка, которым переписан собственно перевод. С другой стороны, между почерком, которым переписан перевод письма, и почерком, которым переписан “Дневник”, обнаруживается такое поразительное сходство, что это в обоих случаях должен быть один и тот же писец[71]. А это значит, что список “Дневника”, хотя и хранится сейчас в Королевской библиотеке, но происходил из так называемой “Немецкой канцелярии” короля[72]; и следовательно, автором должен был быть кто-то из сотрудников канцелярии. Хенрик Олуфсен был одним из немногих работников Немецкой канцелярии, писавших по-датски, так как обычным языком деловой переписки был немецкий.

Если действительно Хенрик Олуфсон был автором “Дневника”, то это объясняет появление многой информации, неизвестной по другим источникам и не встречающейся в двух других записках. Эта информация как раз такого рода, которую переводчик мог легко подхватить от местного населения во время путешествия.

Для “Дневника” характерны полная оригинальность и непосредственные личные наблюдения. В “Дневнике” все указывает на то, что автор опирался только на собственные зрение и слух. Хотя, как мы уже говорили, рукопись представляет собой беловую копию, сделанную в канцелярии, но подобного рода текст легко мог быть написан еще во время самого путешествия[73]. Ближе к концу сочинения, при описании возвращения в Тарту, автор пишет о многочисленных попытках Ивана Грозного овладеть Таллином; при этом о последней атаке, предпринятой царем в 1577 г., он говорит: “в предыдущем году” (i dette forganngenn Aar)[74]. Следовательно, текст был написан в 1578 г.

Текст “Дневника” намного меньше по объему, чем двух других записок; он составляет примерно 60% от размера ульфельдтовского текста. Вся информация организована в форме дневниковых записей по дням, и в соответствии с этой четкой хронологической структурой сообщения “Дневника” сводятся в большинстве случаев к констатации, что в такой-то день послы переехали в такое-то и такое-то место, проехав при этом столько-то и столько-то. Обычно указывается также, в каких условиях они ночевали, и в большинстве случаев оказывается, что в чистом поле, под открытым небом. В некоторых случаях сведения “Дневника” о маршруте посольства противоречат указаниям двух других записок. Так, согласно “Дневнику”, посольство выехало из Пскова 28 июня и приехало в Новгород 2 июля. У Ульфельдта даты — соответственно 30 июня и 3 июля, а у священника — 29 июня и 4 июля. При этом и Ульфельдт и священник приводят довольно туманные сведения об отрезках пути по дороге из Пскова в Новгород, и предпочтение, вне всяких сомнений, должно быть отдано версии “Дневника”[75].

В некоторых случаях, однако, “Дневник” выходит за рамки простого описания маршрута (т. е. перечисления мест, дат и расстояний), давая описания посещенных ими мест и рассказывая о связанных с ними событиях прошлого.

Несмотря на свою лаконичность, чисто топографические описания “Дневника” намного превосходят описания тех же мест двумя другими записками. В особенности это касается крупных мест — Пскова, Новгорода, Александровской слободы. В записках же и Ульфельдта и его священника их описания настолько общи и безлики, что с равным успехом могли бы относиться к любому времени и к любому русскому городу, в них ничто не заставляет читателя воскликнуть: “да, это Новгород!”, “а вот это Псков!”. Описания же “Дневника” написаны несомненно наблюдательным очевидцем[76].

В некоторых случаях “Дневник” передает информацию из первых рук — и совершенно новую информацию, которая представляет большую важность не только для русской, но и для датской истории.

При сравнении сюжета из “Дневника” о пребывании посольства в Новгороде с аналогичными описаниями в записках Ульфельдта и священника (см. таблицу выше) я сосредоточил внимание на наиболее заметном и существенном отличии между ними: в “Дневнике” часто говорится о действиях и местонахождении герцога Магнуса, неудачливого и непопулярного брата короля Фредерика II, который в 1570 г. питал наивные надежды добиться какого-нибудь положения для себя в Ливонии, опираясь на поддержку Ивана Грозного. В других же двух записках (кроме одного-единственного упоминания у священника — см. таблицу) этих ссылок на Магнуса нет, даже при описании тех же самых событий.

В первый раз “Дневник” сообщает о герцоге Магнусе в записи от 10 июня, вскоре после того, как посольство выехало из Пернау. Тогда русские проинформировали датчан, что Магнус находится где-то по соседству вместе с несколькими сотнями всадников, хотя они и не знали точно — где. Эта новость обеспокоила “господ”. По-видимому, они испугались нападения герцога и немедленно послали гонца назад в Пернау с указом приостановить отправку их кораблей обратно вплоть до дальнейших указаний[77].

Когда посольство стояло в Пскове, где, согласно “Дневнику”, они жили — как и в Новгороде — в доме, принадлежавшем Магнусу, NN разговаривал с одним из дворян герцога Магнуса. Этот дворянин поведал о том, как Иван Грозный мучил и в конце концов жестоко убил двух советников герцога Магнуса — Йергена Вильда (Jorgenn Wild) и Фольмера Плетенберга-Платенборга (Folmer Plattennborch)[78].

Позже, по приезде в Новгород на обратном пути после переговоров с Иваном Грозным, наш NN сообщает, как они встретили группу ливонских пленных, которые шли в Москву, чтобы там быть проданными. Они оказались сторонниками герцога Магнуса, который, как сейчас узнал NN, переметнулся к польскому королю[79].

Это только часть ретроспективных сведений о взаимоотношениях между Иваном Грозным и герцогом Магнусом, о которых мы слишком мало знаем; и это делает наш “Дневник” важным источником по столь малоизвестному предмету. Причину же умалчивания дела со стороны двух других записок найти нетрудно: вряд ли бы Ульфельдту сослужило хорошую службу упоминание для своих читателей, членов правительства, в 1588 г. о карьере опозорившегося, а к тому моменту уже и умершего герцога Магнуса и тем более о контактах между герцогом и его людьми с членами посольства. Перед отъездом посольства из Копенгагена король Фредерик II предостерегал Ульфельдта против возможных контактов с герцогом Магнусом после их приезда в Ливонию[80].

Другие исторические ретроспективы “Дневника” касаются истории России и подсказаны теми местами, через которое проезжало посольство. Одно из детально описанных событий — разгром Новгорода в 1570 г.[81].

При описании Твери и Торжка по дороге назад NN приводит длинный рассказ о конфликте между