Всего один поцелуй - София Нэш

Он посмотрел на письмо, лежавшее у него на коленях. Дочь тайком вложила свое послание ему в руки, когда он оставлял ее у родителей Синтии. По дороге на юг он столько раз перечитывал письмо, что оно потерлось на сгибах. Большие буквы, петлявшие по бумаге, умоляли его поскорее вернуться. У него не было причин чувствовать себя виноватым. В Лондоне мать Синтии и гувернантка прекрасно позаботятся о Фэрли. Конечно, ей грустно. Все, кого она знала, остались в Португалии. Год назад умерла ее мать, а теперь уехал отец.

Куинн закрыл глаза и вспомнил тот день, когда его — одиннадцатилетнего сироту — привезли в Пенроуз, после того как скромный дом его родителей в Дорчестере опустошила проклятая оспа.

Он вскочил и рывком выдвинул ящик секретера в поисках писчей бумаги.

Родители Синтии придут в ярость? Ему на это решительно наплевать. Он торопливо набросал несколько строк, сложил письмо, запечатал расплавленным малиновым сургучом и оттиснул на нем эмблему Пенроуза — шестилепестковую розу. Кольцо с печаткой вручила ему тетушка. Торжественный процесс сопровождался потоками слез, разумеется, только с ее стороны.

Куинн вызвал лакея, быстро отдал ему послание, вздохнул с облегчением и только тут понял, что попутно принял еще одно важное решение. Он не вернется в Лондон в конце недели. И не станет, как планировалось, объезжать другие имения. Нельзя таскать Фэрли по всей Англии в течение нескольких месяцев. Она нуждается в стабильности после многочисленных потрясений. Что ж, скоро тут не будет призраков, его озорная дочь просто-напросто изведет их своими выходками. Он останется здесь, в Корнуолле, далеко от блистательных аристократических и дипломатических кругов Лондона.

Куинн покачал головой. Кому нужна городская позолота, когда есть деревенская грязь.

Что с ним происходит? Ведь он взял за правило никогда не принимать необдуманных решений. Возможно, в юности он иногда поддавался внезапным душевным порывам, но казалось, с этим давно покончено.

Должно быть, с ним сыграли злую шутку переменчивые ветры Корнуолла… Или феи из кельтских преданий.

Куинн хмыкнул. Разумеется, феи.

Он посмотрел на бокал с янтарной жидкостью — миссис Киллен, домоправительница, ни с того ни с сего принесла его, поставила на стол и удалилась. Интересно, не подсыпала ли яду в напиток чумазая маркиза Элсмир? Куинн не поручился бы за нее. Он не поручился бы ни за одну женщину… особенно за такую, у которой есть план.

Бог свидетель, у Джорджианы Уайлд всегда были планы…

28 июля — список дел

— чай во «Вдовьем клубе»;

— проследить, чтобы сено разложили сушиться;

— лесник/силки;

— встреча с его высочеством.

— Но, Джорджиана, дорогая моя, — Ата Сент-Обин, вдовствующая герцогиня Хелстон, заметно оживилась, ты слишком, слишком добра. Ты уверена, что мы не станем обузой?

Джорджиана улыбнулась крохотной старушке герцогине, которую успела полюбить всем сердцем, и твердо ответила:

— Уверена.

— Ах, я знаю, что мне следовало бы отказаться. Или, по крайней мере, дважды подумать, прежде чем принять твое любезное приглашение погостить здесь. Но право, я так стара и, пожалуй, могу позволить себе маленькие слабости. — Она звонко рассмеялась, и дамы, входившие в тесный кружок единомышленниц, с удовольствием последовали ее примеру.

Джорджиана обвела взглядом уютную Голубую малую гостиную Пенроуза, покачала головой и присоединилась к всеобщему веселью. Странным образом леди из учрежденного Атой «Вдовьего клуба» были ей куда ближе собственной матери. Вопреки одиозности ее положения они отнеслись к ней как к равной и приняли целиком, без изъятий. Так легко и свободно она чувствовала себя только с отцом, Энтони и, возможно, с Куинном в годы безоблачной юности. Только глубокая привязанность к подругам послужила причиной того, что она решилась пригласить их пожить в Пенроузе, даже не поставив в известность Куинна.

Хотя, по правде говоря, скорее всего именно приезд Куинна подвигнул ее на дерзкое приглашение. Она ни за что не стала бы проявлять подобной самостоятельности, если бы он не продемонстрировал явного желания не только допрашивать ее, но и контролировать ее поступки. Всякий раз, когда кто-нибудь пытался командовать Джорджианой, в ней просыпался неукротимый дух противоречия, с которым она всю жизнь последовательно боролась и столь же последовательно терпела поражение. И все-таки, если быть до конца честной, она просто-напросто решила использовать подруг в качестве живого щита. Чувства, которые ее обуревали, будет легче скрывать в присутствии Аты и остальных дам.

Она вспомнила последний пункт в списке дел на сегодня и внезапно устыдилась. Так трудно выразить словами все эмоции, теснившиеся в ее груди… от горького разочарования до страстного, непреодолимого влечения.

— Я уже придумала, как расселить вас наилучшим образом, — сообщила Джорджиана. — Грейс, ты должна занять Розовую комнату. Она страшно изысканная, ведь это личные апартаменты маркизы. Элизабет, Зеленая комната превосходно подойдет к твоим глазам. Сара, полагаю, тебе понравится солнечная гостевая спальня, там роскошные желтые цветы на обоях. А вы, Ата, — она радостно прыснула, — получите истинное наслаждение от комнаты с египетскими рисунками. Учитывая, какого рода деятельности придаются египтяне на этих рисунках, подозреваю, что помещение предназначено исключительно для джентльменов.

— О-ля-ля! Как можно отказаться от такого предложения? — развеселилась Ата. — Признаться, я всегда отдавала предпочтение грекам, но, вероятно, пришла пора расширить свой кругозор.

— Но Джорджиана, — вступила в разговор Грейс Шеффи, графиня Шеффилд, умопомрачительная белокурая красавица, само совершенство во всех отношениях. — Почему ты не живешь в апартаментах маркизы?

—Я как раз задавал себе именно этот вопрос, — негромко заметил Куинн Фортескью, без доклада входя в малую гостиную.

Дамы поспешили встать, он галантно поклонился… Прекрасен как Бог. И джентльмен наивысшей пробы до самых кончиков ногтей. Джорджиана не видела его со вчерашнего дня, потому что, сбежав из нелепой беседки на холме, провела ночь в своем тайном убежище — уединенном маленьком павильоне на озере Ло-Пул.

— Леди. — Бархатный баритон тоже остался при нем.

Они присели в реверансе, а затем Ата, шурша переливчатым желто-зеленым платьем и покачиваясь на не мыслимо высоких каблуках, которые совершенно не скрадывали ее малый рост, выдвинулась вперед:

— Куинн Фортескыо? Не так ли? — Он кивнул, и она продолжила: — Право, Джорджиана, почему ты не предупредила нас? Ну, ничего страшного. Мы давно наслышаны о вашем скором приезде. Я — Мерседитас Сент-Обин и прекрасно помню ваших родителей, молодой человек. Они часто посещали приемы в нашем городском особняке и были необыкновенно обаятельной парой. Приятно видеть, что их сын не только не уступает им в обаянии, но и чертовски красив в придачу. — Лукавая маленькая герцогиня явно пыталась обворожить закоренелого обворожителя.