В интересах государства. Орден Надежды - Алекс Хай

Я с удивлением понял, что мне бы этого не хотелось. Хотя бы потому, что эта байкерша настолько отличалась от большинства остальных первокурсников, что казалась мне глотком свежего воздуха. Характер стервозный, манера общения — отвратительная. Зато она била не в бровь, а в глаз, и это на фоне вечных заискиваний слабых перед сильными казалось мне очень человечным.

“Зачем ты хочешь выбраться?” — спросил я, привалившись к стене. — “Только честно”.

И почувствовал плечом какое-то ритмичное шкрябанье с другой стороны. Словно моя соседка что-то ковыряла или отколупывала. Неужели пыталась проделать дырку в стене, чтобы просунуть руку?

“У меня клаустрофобия. Такой ответ подойдет?”

“Нет. Потому что боязни замкнутых пространств у тебя нет. Иначе ты бы раньше это проявила, и вся группа бы заметила. Так что не говори чепухи. Давай честно”.

Шкрябанье прекратилось, и я услышал тихое шуршание. Скрипнули пружины кровати.

“Ладно! Мне нужно выбраться, чтобы успеть кое-что забрать”, — наконец выпалила Грасс. — “Это нужно сделать быстро, пока никто другой не нашел”.

“Что забрать?”

“Соколов, не дави. Уважай мое право на тайны”.

“Ты пытаешься втянуть меня в очередное преступление. Сдается мне, я имею знать, ради чего должен рисковать своей задницей”.

Грасс шумно вздохнула за стеной.

“Аааррррр! Н беси меня! Артефакт! Мне нужно забрать свой личный артефакт. Я потеряла его в ту ночь, когда мы выкрали Пантелеева. Он очень важен для меня”.

“Вот, видишь, не так уж и сложно говорить правду”, — подначивал ее я.

“Конечно, не сложно, когда из тебя все жилы вытягивают”, — сквозь зубы процедила байкерша. — “Ну так что, теперь поможешь?”

Пусть терпит мои мелкие подначки — она сейчас не в том положении, чтобы слишком уж огрызаться.

“Нет, мне маловато информации. Что за артефакт и почему он не может подождать недельку?”

“Говорю же, его может кто-нибудь найти. А если найдет, то… Короче, нельзя, чтобы он попал к кому-нибудь в руки”.

“Компроматом промышляем, мадемуазель?”

“Я не знаю! Я не знаю, что там. Но я должна его вернуть”.

Интересно девки пляшут… Она же только что говорила, что это был ее личный артефакт.

“Не сходится, Анют”.

“Господи, как же ты меня достал! Это око памяти, понял? Я записала свои воспоминания о ночи, когда мы крали голову. Нашла у себя в кителе записку, написанную моей же рукой. У меня есть такая привычка — если я подозреваю, что мне сотрут память, стараюсь записать воспоминания на артефакт и оставляю для себя записку, чтобы потом найти шарик и все вспомнить! Теперь доволен?”

Я расхохотался. Ах она хитрая лиса! И ведь правда — она вполне могла прихватить с собой из дома артефакт, подобный тому, какой мне давал Корф. Все же Грассы — потомственные артефакторы, а Грасс была далеко не самой слабой представительницей этой специализации. А уж хитрость с записками для самой себя — это было до гениального просто.

Ну Грасс, ну дает…

“Чего ржешь?” — обиженно спросила она.

“Да я не над тобой, расслабься”.

В этот момент двери отсека заскрежетали, и я услышал звук, похожий на стук колес тележки.

— Обед! — Громогласно оповестила большая женщина. — Принимайте порции.

Сперва поднос подали Грасс, затем скрипнуло и мое окошко. Я уже стоял наготове — жрать хотелось неистово.

— Пятнадцать минут на прием пищи, — предупредила надзирательница.

— Ага, спасибо.

Не знаю, чего Грасс была недовольна кормежкой. Нормальная еда. Да, без изысков, зато хотя бы теплая. А горячее, как известно, сырым не бывает. Рассольник, кусок хлеба, колтелы с пюре и стакан компота. Нормальная еда.

Я ел молча и не стал связываться с байкершей. Мне нужно было подумать.

С одной стороны, если Грасс узнает правду о той ночи… То что? Выяснит, что убила Афанасьева. Что я устроил массовое убийство напавших на нас княжичей. Что Ронцов умер и воскрес.

Зная ее импульсивный характер, так себе расклад.

С другой стороны, если ее артефакт с записанными воспоминаниями попадет не в те руки, то вся легенда Аудиториума о дуэли Меншикова и Гагарина развалится. И тогда вуз ожидает скандал. Может, конечно, ректор успеет это отследить и принять меры… А если не успеет?

Словно невидимая петля затянулась на моей шее — так внезапно, что я аж подавился супом. Я почувствовал опоясывающее жжение, словно клятва, данная ректору, пробудилась и требовала моих действий. Зуд был нестерпимым.

Значит, вот как оно работало. Я поклялся защищать интересы Аудиториума. И сейчас, когда размышления привели меня к возможной угрозе универу, невидимый ошейник заставлял меня исполнять клятву защищать вуз.

Что ж, в таком случае будет гораздо проще проконтролировать Грасс — по крайней мере я буду знать, что она в курсе истинных событий, и смогу на нее повлиять. В конце концов она не круглая дура — поймет, что лучше держать язык за зубами. Это будет и в ее интересах, если она не захочет стать объектом кровной месте рода Афанасьевых.

Да, такой вариант был куда лучше. Другой вопрос — как сама девчонка отнесется к тому, что оказалась убийцей? Тогда она действовала на эмоциях, ярость застелила ей глаза. Но сейчас, когда все улеглось… Да, нужно за ней внимательно следить.

Доев, я водрузил грязную посуду на поднос и поставил его возле окошка.

“Ладно, я тебе помогу”, — обратился я к Грасс. — “Считай, в награду за твою откровенность. Знаю, что это далось тебе непросто”.

“И все?” — удивилась она. — “Ничего не попросишь взамен?”

“Обсудим, когда ты вернешь свой артефакт и считаешь воспоминания. Сейчас просто пообещай, что я буду первым, с кем ты поговоришь о том, что вспомнишь. И что ты вернешься сюда после того, как решишь свою проблему”.

“Странные просьбы”, — ответила Грасс. — “Ты что-то знаешь?”

“Да. Но сейчас ничего говорить не буду. А бумажку свою уничтожь”.

“Уже съела. Даже она на вкус лучше, чем местное пюре”.

Я не удержался и прыснул. Неисправимая девушка.

“Про то, чтобы вернуться сюда, я серьезно”, — настаивал я. — “Если твое отсутствие обнаружат, хана всей затее”.

“Ладно, согласна”, — недовольно проворчала байкерша. — “Найду — и сразу двину сюда”.

Гром-баба вернулась, чтобы забрать подносы. Зыркнув на меня ярко-голубым глазом сквозь окошко, она забрала посуду и захлопнула стальную дверцу у меня перед носом.

Очень любезно. Ладно, зато нас теперь не будут дергать до самого ужина. Можно заняться кое-чем полезным.

“Что ты там ковыряешь?” — спросил я, усевшись на кровати.