Принц теней - Курт Бенджамин

— Искатель жемчуга явился, — сказал гладиатор человеку, сидевшему за столом комнаты с изысканным убранством. — Что мне с ним делать?

— Ты можешь идти. Оставь его здесь.

Якс сразу же повиновался, и Льешо вновь предстал перед незнакомым человеком, взирающим на него холодными любопытными глазами. Это, вероятно, надзиратель, мастер Mapко, подумал юноша. Судя по тому, как люди говорили о нем, у Льешо сложилось впечатление, что он величественный и могучий, по крайней мере грозный и устрашающий. В действительности юноша не мог найти в нем ничего примечательного. Марко обладал бронзовой кожей и золотыми волосами, как и посыльный, приведший Льешо сюда, однако семейного сходства между ними не наблюдалось. Мастер Марко, казалось, был того же роста, однако непредставившийся юноша имел непропорционально большие руки и ноги, как щенок, который должен вырасти в огромную собаку. На Марко было простецкое одеяние, что означало, что он отнюдь не важная фигура в имении господина Чин-ши.

Он, должно быть, аскетически худой под одеждой, хотя по лицу этого не скажешь, как, впрочем, и того, что он является гладиатором и вообще когда-нибудь сражался.

Марко на секунду оторвал глаза от бумаг, разбросанных по его столу.

— Нам уже пришел запрос на тебя от господина Ю, — сказал он. — Считаешь, ты стоишь такой крупной суммы?

— Не знаю, что и предположить, господин, — ответил Льешо.

Он не был в курсе, сколько предложил некий Ю и по какому принципу покупались и продавались гладиаторы. В любом случае ему не хотелось отправляться туда, где за него платили деньги, несмотря на очевидное отсутствие каких-либо навыков и умений.

— Подозреваю, ты прав, — согласился надзиратель. — господин Чин-ши отклонил это предложение, что означает, что ты будешь под моим попечительством.

— Да, господин.

Льешо не знал, что еще добавить, поэтому покорно опустил голову, надеясь, что мастер позволит ему идти.

Окинув его еще одним взглядом, Марко вновь занялся бумагами на столе.

— Швабра в углу, — сказал он между делом, — можешь наполнить ведро в прачечной и начать с этой комнаты. Затем перейди к полу барака. Как закончишь, зайди на кухню, попроси обед и возвращайся сюда.

— Тут, должно быть, какая-то ошибка, — опасливо проронил Льешо. — Я не умею мыть полы.

— А что в этом трудного? — удивился Марко. — Швабра, ведро, вода, пол, все в такой последовательности, — выпалил он и продолжил работу, но, заметив, что Льешо не двинулся с места, поднял глаза.

— Я думал, что прибыл сюда, чтобы стать гладиатором.

Марко критично оглядел его, словно покупал рыбу на ба заре.

— Ты хотел бы спать с мужиками, парнишка? С огромными голодными мужиками с жаждой крови, бегущей по венам?

— Я не за этим пришел, господин.

— Но это единственное, что я могу тебе предложить, — доходчиво объяснил ему Марко.

Мастер не изменил тона, однако Льешо догадался, что мягкость в его голосе была лишь притворством, что он знает достаточно много о нем. Юноша не хотел бросать ему вызов. Он повесил голову и стал выглядеть еще несчастней в своей длинной латаной рубахе. Марко жестом отпустил его, Льешо взял ведро со шваброй и засеменил из комнаты, не желая оборачиваться на человека, пронзающего его безжалостными глазами. Вот что делает мастера опасным, подумал юноша, — отсутствие жалости.

Первый свой день в лагере гладиаторов Льешо провел, упражняясь в чистке бараков. Его не сильно удивило положение уборщика. Когда-то он был новичком в команде искателей жемчуга. Пришлось неделями вычищать мертвые пустые устрицы на берегу, в то время как остальные под водой наполняли ими мешки. Шен-шу бил его каждый раз, когда мальчик возвращался с пустыми руками, но то была своего рода инициация, производимая без злобы и не со всей силы. После испытательного срока ныряльщики приняли его в свою команду. Льешо не ожидал, что гладиаторы будут снисходительней, и поэтому, следуя по склону за провожатым, готовился к куда более худшему, чем швабра.

Тем не менее он падал от усталости, возвращаясь с уборки отхожего места в каменный дом. Оттуда вышел златовласый парень. Надзиратель сидел за столом, словно и не пошевелился за весь день. Увидев безропотно стоящего посреди комнаты Льешо, Марко отложил ручку.

— Господин Чин-ши требует меня к себе, — сообщил он и поднялся с величественным изяществом. — Я пробуду там почти весь вечер. Тебе, конечно же, захочется поспать до моего прихода, но, как видишь, моя комната не рассчитана на прием гостей. Придется довольствоваться углом в мастерской. — Мастер показал на погруженную во мрак закрытую дверь под ступеньками. — Не прикасайся ни к чему и не ходи наверх.

— Да, господин.

Льешо не поднял взгляда, пока не услышал, как открылась и закрылась дверь за надзирателем. Убедившись, что мастер Марко действительно ушел, он потянул руки к деревянному потолку, чтобы выпрямить замлевшую спину. Юноша удрученно посмотрел на ладони. Как усердно он ни трудился на жемчужных плантациях, старые мозоли были пустяком по сравнению с вздувшимися от работы с ведром и шваброй волдырями. Болели ноги, ныли руки, ломила спина; ничто не помешает ему сегодня заснуть, даже мысль, что он стал на шаг ближе к побегу с Жемчужного острова.

Еще раз осторожно потянувшись, Льешо огляделся вокруг, подумал, почему же нельзя подниматься наверх. Любопытство было одной из слабостей юноши, но маячившие в неподвижном пыльном воздухе тени отбили у него всякую охоту исследовать верхний этаж дома. Ему не хотелось напороться на тех, кто их отбрасывает, поэтому Льешо открыл дверь и нырнул под ступеньки.

Мастерская была размером с кабинет мастера. Угловой рабочий стол шел вдоль двух стен. Приоткрытое окно со ставнями впускало сырой вечерний воздух. Полки высились по обе стороны двери от пола до потолка. Они ломились от инструментов, горшков, кувшинов и всяких механических приспособлений, свитков и старинных рукописей. Все вроде на своем месте, однако мастерская выглядела захламленной. Над вещами висел легкий запах слабительного и чего-то зловещего.

Ощущение разложения усугубилось с приходом ночи. Весы и гири, ступки и пестики, мензурки для смесей — во тьме все это вырастало в громадные головы с рогами и скалящимися ухмылками. Спать. Льешо вспомнил, как засыпал под шелест пальмового навеса над головой и бурчание погружавшихся в сон ныряльщиков. Если настоящему гладиатору надлежит уметь расслабляться в месте, подобном мастерской Марко, то Льешо провалил первое испытание.

Но дрожь в ногах настойчиво требовала: хватит, ложись. Льешо нашел свободный угол и свернулся там калачиком, как хомячок, прильнув спиной к стене. Лунный свет падал сквозь окно, отбрасывая тени, маячившие над его углом и ползающие на полу. Льешо сжался еще сильней и оставил щелочки в глазах, чтобы следить за коварной ночью.