Порочная королева - Ольга Троицкая

— Мне деньги не для себя нужны. Для дела. Понимаешь?

— Конечно, понимаю. У нас все для дела грабят.

Карина опустила глаза. Почему-то униженный тон мужика вызвал легкую краску стыда на щеках девушки, точно это она ныла и канючила.

Раздражало довольное хмыканье отца. Удушающая боязнь за близких отступила. И Карина сквозь увеличительное стекло юношеского максимализма вновь увидела все недостатки своего папаши. Тот уже озабоченно топтался у сумки.

— Деньги бы надо вытащить. Свои… — почесал затылок. — : Они и менты — народ ненадежный. Опишут, увезут — ищи-свищи. А тридцать тысяч зеленых — не три рубля. А-а-а?

Великоцкий выжидательно уставился на жену. Вера Николаевна пожала плечами:

— Нельзя, наверное. Лучше так оставить.

Владимир Петрович сапнул. Супруга дала не тот совет, который он хотел услышать, но спорить хозяин не стал. Поинтересовался у связанного:

— Много награбил?

— С тебя хватит. — Голос бандита уже опять звучал свинцово, ненавидяще.

— Это плата ему, чтоб нас убил! — подскочил Денис. — Точно!

— Да-а-а, — с сомнением протянул отец.

Мозг-калькулятор бизнесмена легко просчитал ситуацию и забраковал предположение мальчишки как ошибочное. Но распухшее самодовольство теснило разумные доводы, склоняло Владимира Петровича согласиться с сыном.

Слишком заманчиво звучало: бизнесмен Великоцкий отбирает у киллера деньги, которые тому заплатили за убийство этого самого предпринимателя-орла.

Хозяин распорядился:

— Веруня, принеси нам сока. Что-то в горле пересохло.

Жена отправилась на кухню, зазвенела там посудой. Через пару минут вернулась с подносом, на котором теснились четыре стакана, наполненные густой оранжевой жидкостью.

Несмотря на жажду, Карина пила сок без удовольствия, словно ненависть незнакомца отравила прохладный вкусный напиток.

— Спасибо, — девушка поставила на поднос почти полный стакан.

Прошла в ванную и смыла косметику. Собрала волосы в узел. "Курица расфуфыренная"?

— Придурок! — Карина произнесла любимое ругательство отца с особенным наслаждением.

Придирчиво осмотрела в зеркале свое потускневшее без макияжа-иллюзиониста лицо… и в раздражении отвернулась.

В холле отец продолжал строить догадки, кто его заказал. Эта мысль завладела им целиком и полностью. Видимо, Владимир Петрович надеялся, что, решив один ребус, справится и с другим: как оттащить от гибельного обрыва свой бизнес?

Вера Николаевна возилась на кухне — пыталась спасти безнадежно испорченные отбивные. Карина не понимала: как в этот момент мать могла думать о котлетах, об ужине? Денис, озаренный новой "светлой идеей", подскочил:

— Па, можно я его связанным сфотографирую?

Владимир Петрович покосился в сторону кухни. Если бы в холле присутствовала Вера Николаевна, она бы не дала санкции на съемку. Запрет явился бы не следствием жалости. Просто женщина имела твердое убеждение: в любой ситуации нужно самому сохранять лицо порядочного человека. Она и дочь к этому приучила.

Поэтому, когда мальчишка нажал на отца: "Фотку газетчикам можно загнать", — а Великоцкий-старший лениво кивнул: "Давай", — Карина встала.

— Не смей, — сказала она, неосознанно стараясь подражать интонациям Веры Николаевны.

— Отстань! — отмахнулся мальчишка.

— Я матери скажу.

— Да отцепись ты!

Денис помчался по лестнице. Скрипнула седьмая ступенька, стукнула дверь. Девушка повернула голову и встретилась глазами — с темными, злыми. Еще вообразит, что ее беспокоят его чувства. Карина уселась в кресло.

Вернулся запыхавшийся Денис с фотокамерой. Как и отец, боясь подходить близко к преступнику, остановился у туалетного столика. Незнакомец отвернул к стене голову. Мальчишка торопливо сделал несколько снимков, просмотрел их и от восторга прищелкнул языком:

— Здорово получилось! Прямо кино!

Прислушался к звукам, доносящимся из "главной резиденции" матери, и заспешил в свою комнату. Если бы Вера Николаевна застала сына за фотографированием, то собственноручно уничтожила бы гаденькое «кино». "Я ей расскажу, и она так и сделает", — пообещала себе Карина, неожиданно вспомнившая недавно увиденный в газете снимок: обнаженные иракские солдаты и женщина-военная, делающая вид, что отстреливает у крайнего главный орган всякого мужчины.

С вопросом: "Поесть не хотите?" — появилась Вера Николаевна.

— Попозже, — похлопал себя по животу Владимир Петрович, — как трофей сдадим. Что-то стражи не спешат. Так-то, надейся на милицию. Всю семью вырежут, пока она приедет.

Карине тоже невыносимо хотелось, чтобы ночной кошмар побыстрее закончился. Сейчас менты уведут грабителя-неудачника, и, надо надеяться, — она его больше никогда не увидит.

Денис вернулся с крепким вишневым яблоком. Вот уж кто не страдает от отсутствия аппетита. Ну правильно! Отсиделся основную часть времени в безопасности, а теперь с удовольствием хрустит тугим сочным плодом.

Зазвонил мобильник. Великоцкие подняли головы и переглянулись. Телефон подал голос из кармана скрюченного придурка.

— Дружки звонят, — прищурился Владимир Петрович.

— Заказчик! — взвизгнул Денис. — Па, это тот, кто тебя кокнуть приказал. Хочет узнать, как прошло дело. Говорю тебе, возьми трубку!

Глаза Владимира Петровича загорелись хищным блеском. Осторожно он приблизился к поверженному врагу и полез к нему в карман брюк. Однако тот не оказал никакого сопротивления. Напротив, Карине показалось, что грабитель хотел, чтобы хозяин дома ответил звонившему. Лицо придурка затвердело, тело напряглось.

Владимир Петрович поднес к уху мобильник и подмигнул Денису.

— Ну что, чувак?! — раздался неприятный мужской голос. — Контрольный звонок. Напоминаю, если ты в хлопотах подзабыл: у тебя осталось три часа. Не соберешь деньжонки — мальчишка умрет.

У Великоцкого отвалилась челюсть.

— Молчишь? Ну-ну. Услышать засранца хочешь?

— Дядя Андрей! Когда ты за мной придешь?

Дядя!.. — ворвался в комнату дрожащий;от слез детский голос, а следом вползла нехорошая тишина.

— Что за… хреновня? — Владимир Петрович медленно повернулся к пристывшей жене. Потом уставился на чужую дорожную сумку. После — на незнакомого мужика. — Что за?..

— Что слышал! Отпусти меня! — Гость ожесточенно завозился, словно вознамерился освободиться самостоятельно.

— Мальчика похитили?

— Да!

— Это выкуп?

— Нет! Гуманитарная посылка для киллеров.

— Гм. — Владимир Петрович вытер ладонью сразу вспотевший лоб. — А мы?.. При чем здесь мы?