Учитель 2. Летние каникулы - Владимир Комаров

Лайк, комментарий и подписка, дают +100 к воображению и трудоспособности писателя!

Глава 4

Глава 4.

Желтые длинные клыки, с которых стекает слюна. Черные глаза, внимательно смотрящие на меня. Вздыбленная на загривке шерсть.

Собаки медленно, чуть пригнувшись подбираются ко мне, плавно обходя по дуге, а я замер от страха. Дикий природный, инстинктивный ужас перед большим хищником сковал мои мышцы. Наверное так безвольно замирали перед огромным саблезубым львом наши далекие предки.

Режим ноль

И мысли понесись галопом, с рук и ног словно спали тяжелые, пудовые оковы и я нырнул в сторону. Почти одновременно с атакующим прыжком одной из собак.

БАААХ

В полете достал дробовик. Зеленая сетка очертаний оружия за доли секунды собралась и превратилась в грозную бабаху, из которой мгновенно последовал выстрел.

Жалобный скулеж смертельно раненой псины прервал еще один громоподобный БАБААХ, отправивший жменю восьмимиллиметровой картечи в другую хищную тварь.

Отчаянно визжа от боли, раненая собачина перебирая задними ногами пыталась отползти прочь. Передние, отсеченные лапы вместе с кусками шерсти, выдранными из ее грудной клетки, валялись неподалеку.

— Быстрее! — заорал я, стуча в забор, подгоняя своих замерших товарищей.

Вскинул дробовик, водя стволом по округе, кружок прицела на внутреннем взоре послушно обшаривал местность, замирая на подозрительных местах. Попутно закидывал патроны в магазин.

На плечи и ноги легла тяжесть — это я извлек из ячеек быстрого доступа свою броню: кожаную куртку и штаны, усиленные полиармидной броней.

Сзади застучало, заскрипело, засучило ногами по рифлёной поверхности забора. Это мои компаньоны, забыв про осторожность и тишину, максимально быстро, негромко матерясь, перелезали через преграду.

Счет и в самом деле пошел на секунды. Звуки выстрелов из дробовика чрезвычайно громки, и в доме их точно услышали. И теперь вопрос: что будет делать генерал?

Ответов несколько, и, скорее всего все они верны. Дело только в последовательности. Вооружится и вызовет подмогу/полицию.

Ни то, ни другое нас не устраивало. Поэтому, не дожидаясь, пока все перелезут, я бегу вперед, к дому. Вон он, за деревьями, до него буквально метров пятьдесят.

— Он нам живой нужен! — орет вдогонку повисший на заборе Ишустин.

Да помню я! Хоть и против. Подъезжая, следователь выразил желание перед убийством генерала как следует допросить его. Выяснить кто с ним заодно, узнать подельников в преступных схемах.

Метров за тридцать до строения деревья кончились, и я выбежал на идеально зеленую, постриженную до состояния «приятно походить босиком» полянку.

Дом производил впечатление! Надежный, кирпичный, подготовленный к зиме. Никаких панорамных окон от потолка до пола, ничего легкого и воздушного в конструкциях. Нет. Грубо, сурово, на века.

Быстро ориентируюсь и поворачиваю ко входу, с некоторой тоской разглядывая тяжелую сейф-дверь, соображая как ее вскрывать. А вскрывать придется, потому что окна на первом этаже надежно забраны решеткой, изготовленной из витиеватой, но толстенной даже не проволоки — прута!

Но хозяин облегчает мне жизнь, он собственной персоной выбегает на крыльцо. В руках пистолет. Седой ежик коротко постриженных волос, стальной взгляд серых глаз. Одежка только подвела — бархатный халат, темно-красного цвета слегка выбивается из общей картины.

Он смотрит на меня, я на него. И хоть мы перед делом напялили на головы черные шапки с прорезями для глаз я вижу, как в его взгляде мелькает узнавание. Вспомнил, кому угрожал буквально вчера.

Его большой палец возводит курок и руки дергаются, поднимая пистолет на уровень глаз.

Ну нет.

Сейчас я владею ситуацией. Сейчас я на коне. Сейчас я вверху.

Резко машу рукой, и из ячейки быстрого доступа вылетает нож.

Точно в цель.

Расстояние в десяток метров мой клинок со свистом пролетел за полсекунды и с характерным чавканьем впился в цель.

В ногу, чуть пониже бедра.

Для надежности я метнул его со всей силы, поэтому попадание подкосило человека. Он дернулся, стараясь поймать равновесие, и пуля, которая должна была попасть мне в лоб, ушла гораздо выше, щелкнув по сосне за забором, сбивая с нее еще зеленые, молодые шишки.

Завыл от боли, начал заваливаться на спину, но дверь, в которую он уперся, остановила падение. Попытался снова прицелиться, но тут в него, со всего маха, словно поезд, врезался я.

Долбанул ему по руке, выбивая пистолет, тот загремел по каменной плитке. Краем глаза отметил, что это что-то по-интереснее «Макарова».

И тут мне с размаху прилетает по кумполу. В глазах залетали звездочки, и не успел я очухаться, как следующий удар пришелся в живот. Но тут сработала моя броня и кулак генерала уперся в казавшуюся мягкой, но на деле очень упругую кожаную куртку.

Не давая врагу очухаться и понять что произошло, хватаюсь за всё еще торчащую из его ноги рукоять ножа и со всей силы выдергиваю его.

Хватка, с которой он схватил меня за горло моментально ослабла и он дернулся в сторону, разрывая расстояние между нами.

Ну его нафиг, я точно не смогу его победить в рукопашке — слишком у него большой опыт в этом деле. Мало того, что вражина успел отойти от моих ударов, так он сам перешел в наступление.

Отпрыгиваю от него и одним махом достаю дробовик, который убрал в ячейку перед тем, как врезаться в Селиверстова. Огромная дыра ствола направлена ему прямо в лоб, кружок прицела незначительно перемещается над его седыми бровями.

— Стой, сука! — останавливаю я дернувшегося врага. — Порешу!

Он останавливается, поднимает руки и смотрит куда-то за мою спину.

Но там всё в порядке, я чувствую, как ко мне приближаются мои ученики. Это словно приближающийся источник тепла. Не видишь, но ощущаешь кожей даже сквозь одежду.

К тому же их топот с каждой секундой становится всё громче.

— Попался, гад! — орет Ишустин и с разбега впечатывает ему бутцой под дых. — Нехрен беспредел творить, падла!

Понимая, что генерал попал в «надежные» руки, отталкиваю его скрючившееся от боли тело, пытающееся протолкнуть сквозь сжатые в спазме легкие хоть толику кислорода, от двери, и аккуратно, держа дробаш наготове захожу внутрь.

Оббегаю первый этаж. Прихожая с дверью, ведущей в гардероб, роскошная кухня, раза в два больше моей комнаты, гостиная с камином и огромным кожаным диваном. Дверь. ведущая в гараж, и лестница наверх.

И оттуда слышен голос! Приглушенный женский голос. В его интонациях слышна тревога и торопливость.

Буквально возношусь вверх, прыгая по лестнице через три ступеньки и бегу на звук. И чем ближе к нему,