Карусели над городом - Юрий Геннадьевич Томин

— Кто «мы»? — озадаченно спросил Алексей Палыч.

— Да мы с вами.

— Да… — сказал Алексей Палыч. — Ну, не то чтобы врем… Я, кстати, не сказал ни одного слова неправды, хотя и не совсем понимаю, как можно врать честно.

— Это когда не для себя, — сообщил Борис. — Не для своей выгоды.

— Да, уж выгоды тут, прямо скажем, никакой.

— Алексей Палыч, а если мы его куда-нибудь отдадим? Ведь не обязательно про него правду рассказывать. Тогда его не отзовут.

— Если не рассказывать — не поверят, — вздохнул Алексей Палыч. — Если рассказать — и не поверят и отзовут. Зачем тогда рассказывать? Положение у нас с тобой, Боря, безвыходное. Там тоже, кажется, не дураки.

У обомшелого камня, лежавшего на краю поляны, вдруг обозначилось нечто вроде головы.

Затем голова спряталась, на ее месте появилась кепка на палке, а голова вынырнула правее.

— Серый! — крикнул Борис. — Чтобы через пять минут дома был!

Голова снова скрылась, и тут же из-за камня высунулось дуло автомата.

Замелькали вспышки очередей, послышался треск.

— Купили дурачку автомат на батарейках, — сообщил Борис, — теперь он совсем с ума сошел. Надо будет выбросить батарейки.

— Пойдем. Инспектор, наверное, уже ушел. Что-то, Боря, у меня сегодня сердце покалывает. Ты, Боря, знаешь, где у тебя сердце?

— Еще не проходили, — сказал Борис.

Ученик и учитель направились к выходу из леса.

Оборачиваясь, они видели, как мелькала позади них маленькая фигурка, двигаясь короткими перебежками от дерева к дереву.

День 1-й

Так все это началось

Итак, только двое знали пока о том, что случилось в Кулеминске.

Событие это было мирового значения, хотя в то же время таким не являлось, потому что мир о нем еще ничего не знал. Все зависело от того, как поведут себя люди, которые с ним впервые столкнулись.

Возможно, некоторые подумают, что Алексей Палыч и Боря Куликов поступили неправильно. Может, оно и правильно, что неправильно. Но только, может, оно и неправильно, что неправильно? Давайте начнем с начала.

Если начинать с начала, то нужно сказать, что Боря Куликов с глубокого детства был в душе конструктором. С малых лет он интересовался механизмами, в особенности теми, которые движутся.

В шестилетнем возрасте он с помощью отвертки и ножниц за час сумел разобрать на части мамину электрическую швейную машину. Машина оказалась довольно простой; деталей удалось из нее выковырять не так уж и много, но ни папа, ни мастерская ремонта сложить из этих деталей машину не смогли.

В том же году маленький Боря заинтересовался пылесосом. На этот раз он сам собрал его после разборки и сам проверил. Пылесос заработал: с одного конца он засасывал пыль, а с другого выплевывал различные винтики и гаечки, пока они не кончились; тогда пылесос работать перестал.

Немного повзрослев, Боря совершенно самостоятельно открыл принцип, который у изобретателей называется «А что будет, если?..». Принцип этот применяется вполне серьезными и вполне взрослыми людьми. Изобретатель рассуждает примерно так: «А что будет, если… в медный кофейник вылить стакан кефира, добавить полстакана керосина, опустить сто граммов мороженого, положить старый будильник, выжать половинку лимона, бросить дохлую муху, тщательно размешать, накрыть вчерашней газетой и облучить рентгеновскими лучами? Разумеется, — думает изобретатель, — скорее всего ничего не получится. Но до меня этого никто не делал, и чем черт не шутит…»

Однажды Боря заинтересовался вопросом: кто кукарекает по радио — артист или настоящий петух?

«А что, — сказал себе Боря, — если включить телевизор в радиотрансляцию, не появится ли на нем изображение артиста?»

И включил. Изображение не появилось, и вообще ничего не произошло.

«Ну конечно, — подумал Боря, — я же не включил трансляцию».

И вилку радио Боря воткнул в розетку для телевизора. Внутри радиоящика что-то треснуло, повалил дым, но зато телевизор остался совершенно целым.

Перегоревшие пробки Боря сменил сам; уже тогда он умел это делать.

Но все это было, было когда-то…

К тому времени, когда Боря встретился с Алексеем Палычем, он уже не только запросто ремонтировал электроплитки и утюги, но и совершенно спокойно ориентировался во внутренностях отцовского «Запорожца». Во всяком случае, после ремонтов лишних частей не оставалось.

Но «Запорожца» Боре уже не хватало. Тем более что садиться за руль ему разрешалось лишь иногда, на какой-нибудь глухой лесной дорожке. У Бори теперь были другие идеи: например, построить ветроэлектростанцию. Станция эта была задумана как фига в сторону кулеминских электриков, которые имели обычай выключать ток, едва на экране появлялся Штирлиц или надпись «Ну, погоди!». Еще Боря задумал построить антенну для приема телевизионных сигналов из-за границы.

Он читал, что такой прием удается на расстояниях до полутора тысяч километров, а ближайшая заграница, по Бориным расчетам, находилась на тридцать пять километров ближе.

Итак, Боря мечтал.

Но поделиться своими мечтами ему было не с кем, потому что одноклассники до ветродвигателей еще не доросли, а взрослые кулеминцы все поголовно копили деньги на «Жигули» и ничем больше не интересовались.

Поэтому, когда на горизонте появился Алексей Палыч, Боря быстро сообразил, что это тот человек, который ему нужен.

Если начинать с самого начала, то Алексей Палыч в молодости вовсе не думал о том, что станет учителем. Он учился в Метеорологическом институте, в том самом городе, куда теперь ездила на занятия его дочь Татьяна. Как и все молодые люди, студент Мухин помаленьку мечтал. Еще на первом курсе его удивили звучные названия облаков: цирро-стратус[6], например, или страто-кумулус[7].

Затем Алексей Мухин узнал, что уже всерьез собираются управлять облаками и что можно если и не перегонять их с места на место, то хотя бы заставить пролить дождь там, где он нужен. Начало этих опытов уходит в далекие времена. Говорят, что когда-то какой-то артиллерист, разозлившийся на жару, выпалил в небо из пушки и в награду получил прохладный дождик. Скорее всего это простое совпадение, хотя кто его знает…

А еще студент Мухин узнал, что высоко над землей плавают недостижимые и загадочные серебристые облака. Мерцающие мягким жемчужным светом, похожие на крылья больших белоснежных птиц, облака эти удавалось увидеть лишь