Глубина моря - Анника Тор

Выпускной экзамен. Контора. Курсы медсестер. Не такое будущее она себе представляла. Не о таком будущем для нее мечтали мама с папой.

Вернулась старая горечь. Если бы Анна-Лиза, родная дочь тети Марты и дяди Эверта, не умерла в двенадцать лет, если бы она выбрала учебу — несомненно, все было бы так, как она хотела! Они бы гордились своей одаренной дочерью. Другое дело — приемный ребенок.

Штеффи просидела на лавочке двадцать минут, как вдруг вспомнила, что Май ждет продукты к ужину. Она забыла купить продукты к ужину!

Штеффи вернулась в «Консум» и постаралась не обращать внимания на сочувственные взгляды продавщицы. Даже когда девушка вежливо спросила, все ли в порядке, она лишь коротко ответила:

— Да, конечно.

Штеффи ни о чем не рассказала Май, пока они готовили и ели. Она была не в состоянии прямо сейчас при всех обсуждать случившееся. После ужина она собралась уходить. Нужно было увидеться с Верой в кондитерской. Из-за всего, что случилось, Штеффи не радовалась встрече. Она бы охотнее погуляла с Май и обсудила с ней, как быть с учебой.

Когда Штеффи пришла, Вера уже ждала ее. Она была немного бледна, но губы вызывающе накрашены красной помадой. Они заказали кофе и по пирожному.

Штеффи больше не могла держать все в себе. Рассказ о комитете помощи, тете Марте и гимназии хлынул из нее неудержимым потоком слов.

— И она сказала, что девушки все равно выходят замуж! — с возмущением закончила Штеффи.

— А ты что, не выйдешь замуж?

— Наверное, выйду, но сначала я хочу стать врачом, — сказала Штеффи.

— Янсоны поскупились, — сказала Вера. — Наверняка они могут позволить себе платить за твое обучение. Ведь это так важно для тебя. У них же хороший доход.

Штеффи молчала. Сейчас она думала так же, но ей не хотелось критиковать тетю Марту и дядю Эверта в присутствии Веры.

Вместо этого Штеффи сказала:

— Как все прошло в четверг? У фотографа?

Вера болтала ложкой в чашке с кофе и рассматривала вихри в коричневой жидкости.

— Хорошо.

Так односложно Вера никогда раньше не отвечала.

— Хорошо?

— Да, он истратил три пленки. Обещал, что пошлет фотографии в журнал уже на этой неделе.

— Тебе разрешат посмотреть на снимки?

Вера пожала плечами.

— Не знаю, вряд ли мне они интересны.

Штеффи ничего не понимала.

— Ты не хочешь увидеть свои фотографии?

— Фу, — сказала Вера. — Давай поговорим о чем-нибудь веселом. Пойдешь со мной в субботу на танцы? Ну пожалуйста!

Штеффи внезапно поняла, как она сердита на тетю Марту. За все ее правила и предрассудки о том, как надо жить. За фразу о том, что девушки все равно выходят замуж. За то, что танцевать — это грех.

Почему ей нужно следовать правилам тети Марты? Бог против всего, что весело, зачем ей нужно обращать на него внимание? Пару часов назад она бы ответила — ради тети Марты. Но теперь плевать она на все это хотела.

— Да, — сказала она. — Пойду. Только одолжи мне что-нибудь из одежды.

Xедвиг Бьёрк сразу же заметила, что что-то не так. На следующее утро после урока биологии она попросила Штеффи помочь отнести наглядные пособия.

— Что случилось? — спросила она.

Ее голос был дружеским и обеспокоенным.

— Они отказались, — сказала Штеффи. — Они не хотят платить за меня в гимназии. Я могу окончить школу, но не более.

Хедвиг Бьёрк нахмурилась. Затем улыбнулась.

— Ну, ведь ты остаешься у меня еще на год! Ты, наверное, знаешь, я не могу преподавать в гимназии. Я еще слишком молода, и у меня нет степени.

Она повесила наглядные пособия с изображением внутренних органов человека на свои места.

— А если серьезно, — сказала она затем, — это окончательное решение?

— Думаю, да. Так сказали.

— Ты сама с ними разговаривала?

— Нет, тетя Марта звонила.

— И что она сказала?

— Что девушки все равно выходят замуж. Что со временем я могу стать медсестрой.

Хедвиг Бьёрк вздохнула.

— Когда я слышу такое, — сказала она, — понимаю, как мне повезло. Из всех девочек в моей начальной школе мне единственной удалось стать студенткой и учиться дальше. Это заслуга моей мамы. Она хотела учиться, но в то время были лишь курсы учителей. Мне казалось, что за двадцать лет что-то изменилось. Что предубеждения о женщинах…

Она прервала сама себя.

— Но ты ведь не хочешь слушать лекцию о правах женщин, — сказала она. — К тому же сейчас будет звонок. Дай мне время подумать. Я что-нибудь придумаю. Приходи ко мне на чашку чая в воскресенье после обеда, тогда мы спокойно поговорим. Часа в два?

— Спасибо, — сказала Штеффи. — Спасибо, милая фрекен Бьёрк.

По субботам Вера заканчивала в шесть часов. В четверть седьмого Штеффи постучала в дверь кухни, Вера с папильотками на голове открыла.

— Заходи, — сказала она и потянула Штеффи в свою комнату, примыкающую к кухне. Хозяев пригласили в гости, но они еще не ушли.

На кровати в Вериной комнате лежало только что выглаженное платье. Зеленое в белую крапинку, с застежками спереди и с подплечниками.

— Тебе нравится?

— О, — сказала Штеффи. — Но разве не ты его наденешь?

Вера показала на платье в синий цветочек на вешалке у занавески, отделявшей угол для умывания от остальной комнаты.

— Я надену это. А сейчас займемся твоей прической. Лучше сними блузку.

Вера вымыла волосы Штеффи в углу за занавеской и накрутила на папильотки. Затем подправила пинцетом брови. Было больно, но Штеффи лишь стиснула зубы.

Вера окинула критическим взглядом белую хлопчатобумажную сорочку Штеффи. Из ящика комода она достала бюстгальтер.

— Кажется, великоват, — сказала она. — Но мы сунем туда пару чулок.

Штеффи сняла сорочку. Она немного стыдилась своей маленькой груди. Вера засунула по чулку в каждую чашечку бюстгальтера и расправила его, чтобы выглядело естественно.

— Наденешь платье, и ничего не будет видно, — сказала она.

Вера нанесла немного румян на скулы Штеффи, припудрила и накрасила губы красной помадой.

Пока Вера красилась сама и снимала папильотки, Штеффи рассматривала в зеркало свое лицо. Красные губы внезапно сделали ее похожей на маму. «Может, Вера права, — подумала Штеффи. — Наверное, я красивая».