Вальс опоздавших звезд - Павел Бондарь

где все будет так, как ты пожелаешь, но избавить себя от последствий этих катастроф ты не сможешь. По крайней мере, самостоятельно.

С другой стороны, я давно убедился, что и чужая помощь не всегда может гарантировать успех. Даже когда за дело берутся специально обученные каскадеры, готовые проникать в самые темные участки твоей личности.

На выходе из зала нам встретилась еще одна композиция: обелиск из черного, почти не обработанного камня — то ли базальта, то ли гранита. На его вершине расположилось чучело ворона с до жути живыми глазами. Вокруг обелиска застыли в танце двое: юноша с флейтой и старик с песочными часами. Может, дело было в темных цветах, может в вороне, но от этой инсталляции мне было не по себе. Я взглянул на свою спутницу и был удивлен выражением на ее лице.

Ее глаза были широко раскрыты, губы слегка подрагивали, а на щеке остался след от прокатившейся слезы. Я так и не понял, был ли это страх перед каким-то мрачным смыслом, который она уловила, или трепет перед впечатлившей ее работой. Спрашивать почему-то не хотелось.

***

Прогуливаясь по пешеходной улице, я вспомнил, что нужно отдать часы в ремонт. Казалось бы, такая мелочь — я вполне мог починить их, просто пожелав этого, настолько это было незначительное вмешательство в реальность. Но именно из подобных мелочей и создается правдоподобный опыт. Поэтому мы остановились у дверей небольшого торгового центра, одна из вывесок на стене которого заявляла о наличии внутри часовой мастерской.

Сначала я решил, что в лавке никого нет, но из-за стеллажа послышались шаркающие шаги, и ко мне вышел самый пожилой человек из всех, кого я здесь встречал. На вид ему было лет шестьдесят, и волосы его были тронуты сединой. Он окинул меня быстрым взглядом и приветливо закивал.

— Здравствуйте, молодой человек! Чем могу помочь?

Я тоже поздоровался, достал из кармана часы и протянул ему. Мастеру хватило один раз взглянуть на механизм, чтобы довольно хмыкнуть и достать из-под прилавка инструменты.

— Не подскажете, сколько времени займет работа? — я подумал, что мы могли бы пройтись чуть дальше по улице и взять мороженое с ромом, а потом вернуться сюда.

— Время — понятие относительное, знаете ли. Возможно, все время мира, а может быть, ваши часы уже работают.

— Ну, если они работают, то я бы их уже забрал, — его ответ показался мне забавным. Впрочем, если человек долго имеет дело со временем, от него можно ожидать философского подхода к этому понятию.

— Пока что вы находитесь на той линии времени, где я их еще не починил. Но вскоре окажетесь на той, где все уже готово.

— А буду ли это все еще я?

Теперь улыбнулся мастер, довольный, что я поддержал его шутку.

— Шансы ваши зависят от того, как многое вы успеете сделать за это время, но вот если покажете квитанцию — других доказательств я не попрошу.

Взяв бумажку, я с усмешкой кивнул и вышел на улицу. Пока пересказывал этот диалог, мы дошли до лотка с алкогольным мороженым. Я взял рожок с ромом, она решила попробовать лимончелло. Чуть позже было принято единогласное решение, что мороженое с ромом вкуснее.

Вокруг было на что посмотреть. Сегодня на улице проходил фестиваль стрит-арта, и стены зданий прямо на глазах покрывались слоями краски. Артисты, подпоясанные сумками с кучей баллончиков, сновали повсюду. Здесь можно было увидеть и леопарда на ветвях дерева, и многоруких богов, похожих на индуистских, и даже ящерицу в скафандре, дрейфующем в открытом космосе. Хотя на самом деле, конечно же, всего лишь на кирпичной стене старой пивоварни.

Рядом с одним из таких расписанных зданий было на удивление людно. Мы подошли поближе и увидели небольшую стихийную выставку картин. Художники продавали свои произведения прямо здесь, поэтому полки импровизированных стендов были уже наполовину пустые.

Чуть поодаль от остальных сидела на складном стуле татуированная девушка, которую я видел сегодня в кафе, и со скучающим видом залипала в телефон. Рядом с ней на стойке была только одна картина, выполненная углем на совсем небольшом холсте. На ней была изображена сама художница, сидящая за офисным столом и печатающая на ноутбуке. Контуры ее силуэта были четкими, но лицо словно утекало в экран, размываясь и рассеиваясь по пути. Да, она действительно подходила к творчеству весьма интроспективно.

Девушка подняла взгляд и спросила, заинтересовала ли нас работа, не узнав меня — ну или не подав виду. Я подавил желание подколоть ее на тему зацикленности на личности автора и просто спросил, будущее тут изображено или прошлое. Мне казалось, что запечатлена была та работа, которую она променяла на изобразительное искусство.

Она задумчиво почесала матово-черным ногтем кончик носа.

— Прошлое. Но кто его знает, иногда мне снятся сны, в которых я продолжаю ходить в офис и распадаться на цифровую пыль…

В ее ответе было что-то важное, но пока я думал над этим, девушки нашли какую-то другую тему для разговора, и момент был упущен. Я сказал, что схожу за часами, и направился к торговому центру.

Похоже, мастер решил продолжать свою шутку до последнего, и приветствовал меня так, словно мы сегодня не виделись. Я с улыбкой протянул ему квитанцию и деньги, одел ожившие часы на запястье и вышел из мастерской.

— Уже слишком поздно, чтобы исправить неизбежное прошлое, — прежде чем дверь за мной закрылась, он бросил мне в спину странную реплику. Повернувшись, я успел увидеть его грустные глаза.

***

По пути домой нам встретилась не слишком приятная картина: в траве рядом с дорогой большая рыжая лиса терзала еще живого, но уже бессильного зайца. Мы понимали, что помочь ему уже нельзя, и нет никакого смысла отбирать у лисы ее добычу, но ненадолго в машине воцарилась тишина, которую моя спутница вскоре разрядила слезами.

Съехав с дороги, я остановился, заглушил мотор и обнял ее, и мы так и просидели какое-то время, разделяя печаль от увиденного.

Внутри мне было стыдно, что ее заставляет плакать созданное мной, но в то же время я понимал — попытайся я избавить этот мир от любого насилия вообще, даже того, что создала сама природа, он не был бы тем чудесным местом, которым является. Но думать о верности этой мысли и для моего родного мира не было никакого желания.

Когда этот случай был забыт, мы включили радио и начали играть в музыкальный квиз. Правила были простые: нужно угадать название песни и ее исполнителя. Тот, кто угадает первым, должен давать