На грани мировой войны. Инцидент «Пуэбло» - Михаил Вознесенский

Уклад жизни на борту «Пуэбло» благодаря своему командиру имел некоторые особенности. Опытный офицер-подводник, вдвое старше почти всех своих подчиненных, Бучер относился к ним вполне по-отечески. Несмотря на изнурительную болтанку, он строго взыскивал за чистоту в помещениях, требуя немедленно убирать с палубы выделения матросской слабости. Не давал послаблений вахтенной службе: умри, но стой до положенного часа. Но Бучер понимал, что парням необходимо притерпеться и притереться к службе, адаптироваться к морю, и первые недели похода не изнурял их работой или занятиями. Отстоял вахту — в койку. Это давало возможность команде отдыхать дольше положенных часов сна, а воздушное пространство над каждой постелью оставляло неоморяченным «салагам» хотя бы маленький кусочек privacy — частной жизни.

«Дресс код» был другой причудой «мастера». В море коммандер разрешил команде надевать кому что нравится, не исключая предметов гражданской одежды. Матросы очень скоро стали напоминать пиратскую вольницу. Стремление командира облегчить морякам жизнь экипаж оценил по достоинству.

Погода заметно улучшилась, когда они спускались к теплой Калифорнии. Команда, наслышанная о колониях хиппи и других заманчивых прелестях на берегах бухты Золотой Рог, стремилась напоследок испытать свою удачу на родном берегу. Лето любви было далеко не закончено, а залив спокоен, когда на рассвете 16 сентября 1967 года они бросили якорь в гавани Фриско.

После трехдневной стоянки в Сан-Франциско «Пуэбло» 21 сентября прибыл в Сан-Диего. Здесь планировались последние тренировки экипажа, к чему, естественно, никто из матросов не стремился. Они только что прошли океаном от Канады почти до мексиканской границы без всяких происшествий и успели обзавестись скороспелым зазнайством:

— Чему нас могут научить здешние клоуны?

В Южной Калифорнии, однако, они застряли на целых полтора месяца. Те, кто их тренировал, не имели программы обучения для кораблей программы AG ER. Чтобы выполнить параграфы учебных упражнений, инструкторы морской практики где-то раскопали древние наставления для судов AKL, каким «Пуэбло» был прежде, в годы Второй мировой войны. Одним из зачетных упражнений, которое обязательно полагалось выполнить практически, оказалась дозаправка корабля на ходу. На борту «Пуэбло» не имелось специальных переходников для шланговых соединений, морякам пришлось имитировать зачетную задачу для американской «галочки», которая ничем не отличалась от советской. Танкер-буксировщик, как и положено, двигался параллельным курсом, с него подали топливный рукав, оставалось только притвориться, что он «надежно присоединен» к приемным топливным клинкетам корабля-разведчика… При этом никто не счел нужным проверить навыки моряков по борьбе с пожаром, отработать элементарные действия по заводке пластыря на пробоину, не говоря уже о действиях под неприятельским обстрелом, предотвращении захвата корабля противником и огневой подготовке пулеметчиков. Дозаправку на ходу сочли самым главным… Впрочем, на каждом флоте, как говорится, свои тараканы. К примеру, российские командиры кораблей мастерски швартуются кормой, чего совсем не умеют их американские коллеги, но с наших соотечественников сойдет семь потов, если случится поставить корабль лагом к причалу, что в Navy является рутинной процедурой. Но в состязаниях с предполагаемым стратегическим партнером по показухе в любом случае победила бы дружба!

Из Сан-Диего они уходили в пять часов утра 6 ноября 1967 года, вновь ревел из динамиков «Одинокий Бык», эту мелодию моряки уже воспринимали как разновидность китайской водяной пытки. Рассел вышел на палубу и тихо попрощался со своими дедом и бабкой, похороненными на военно-морском кладбище на мысу Пойнт Лома, мимо которого проходил «Пуэбло». Затем корабль взял курс на Гавайи. Переход в Пёрл-Харбор занял 9 суток. Океан был довольно спокоен, так что блевала только половина экипажа. Еще матросам каждое утро приходилось очищать палубу от летучих рыб и помета чаек. По ночам Млечный Путь напоминал трубку неоновой лампы. Матросы вспоминали времена скаутских лагерей и увлеченно искали знакомые созвездия, удивляясь, почему на берегу невозможно увидеть в небе такого обилия звезд.

В Пёрл-Харбор прибыли около полуночи. Ночь, несмотря на середину ноября, была необычно теплой и даже душной, многие моряки оставались на палубе до рассвета и наблюдали силуэт горы Алмазная Голова на фоне светлеющего неба. Была хорошо видна иллюминированная череда отелей на пляже Уайкики. Заход в гавань Пёрл-Харбор был особенный, экипаж замер у борта по стойке «смирно», когда корабль миновал мемориал погибшего линкора «Аризона». Мысль о разрушительном японском нападении в таком райском ухоженном месте казалась противоестественной. В гавани «Пуэбло» направился к причалам базы субмарин, чтобы командиру было сподручнее навещать своих старых приятелей по подводной службе. В Пёрл-Харборе экипаж вел себя довольно смирно. Боб Хилл, Тони Ламантиа, Пит Лангенберг и Стю Рассел взяли напрокат «фольксваген», переоделись по гражданке и объехали окрестности. Было здорово пить пиво на открытом воздухе ночью в ноябре, однако, вспоминает Рассел, «в глазах у всех застыло унылое послушание коровы»: военные полисмены попадались на каждом шагу, а их гражданская одежда никого не вводила в заблуждение.

Финал затянувшегося перехода в Японию на первых порах выдался изнурительным от жары. Кубрик за день раскалялся как духовка, а к утру благоухал всеми возможными ароматами человеческого происхождения. На середине пути Бучер разрешил команде искупаться в океане. Началось веселое нырянье с баловством, которое кончилось довольно грустно: одного матроса столкнули в воду на голову другому. Купание немедленно прекратили, «док» Белдридж произвел ревизию филейной части пострадавшего купальщика и нашел травму достаточно серьезной. Коммандер Бучер связался по радио с командованием и получил точку для рандеву с новенькой плавбазой миноносцев «Сэмюэль Гомперс». На следующий день они встретились — громадина водоизмещением 20 тысяч тонн и крошка «Пуэбло», который плавбаза, поднатужившись, могла бы, наверное, поднять к себе на палубу! Матросы возмущались — чего это они не хотят спускать шлюпку? Зеленая молодь даже не понимала, что на крупной океанской зыби спускать моторный катер с пятнадцатиметровой высоты борта — весьма рискованная процедура. В результате доктора привезли на вельботе «Пуэбло».

Врач в отутюженной офицерской форме с большим интересом разглядывал несвежие майки щетинистых «скитальцев морей» — «Гомперс» все-таки полноценный строевой корабль, и там невдомек, как можно отправить в море судно, где на борту 83 человека, причем танки пресной воды рассчитаны на гигиенические запросы тридцати, а опреснительная установка не предусмотрена вовсе? Вдруг взгляд врача с плавучей базы миноносцев наткнулся на человека в расписной гавайской рубахе, красных шортах и стоптанных сандалиях, который прогуливался по крылу ходового мостика. Потрясенный флотский доктор спросил одного из матросов, слонявшихся по палубе:

— Известно ли вашему командиру, что у вас на борту имеются гражданские лица?

— Так вы спросите сами, сэр! — невозмутимо ответил матрос. — Вот же наш Старик по мостику прохаживается.

После такого объяснения врач-пришелец быстро установил, что состояние травмированного моряка не позволяет ему оставаться на «Пуэбло», пострадавшего уложили на носилки и вельботом переправили на «Гомперс», возвращавшийся в Штаты. Корабли разошлись. Судьба улыбнулась еще одному счастливцу.