Три кайфа в день! Счастье по-французски! Принимать до полного удовлетворения - Флоранс Серван-Шрейбер

Подобно тому, как, пережив разочарование, мы умеем синтезировать счастье, мы можем создавать в воображении различные ситуации, как позитивные, так и негативные. Мы не радуемся приходящим вовремя поездам и не замечаем прекрасных мгновений повседневной жизни: мы к ним привыкли. Зато как мы любим плохие новости и прочие несовершенства жизни. Катастрофы, преступления и насилие вызывают в нас эмоциональный всплеск и словно заставляют проснуться. На первых полосах газет никогда не говорится о заурядных событиях, хотя из них состоит большая часть нашей жизни. Передачи, которые мы смотрим, фильмы, которые выбираем, афиши, попадающиеся нам на глаза, – все это питает нашу естественную склонность к критической оценке происходящего, поскольку критика стимулирует нас сильнее всего. Эта склонность оказывает определенное влияние на личность и организм человека.

Бен-Шахар спрашивает, какая стратегия нам ближе: «видеть преимущества» или «искать виноватых»? Выбор между ними крайне важен, поскольку, как уже было сказано в начале второй главы, – это один из трех способов влиять на собственную жизнь. Бен-Шахар обращает наше внимание на то, насколько слепо и безоговорочно мы доверяем собственному видению окружающего мира. То, что вижу я, и есть на самом деле. Однако, если я посмотрю на вещи по-другому, они изменятся: если я больше не буду относиться предвзято к мыслям других людей, если оценю качество идей, которыми делятся со мной окружающие, если сумею разглядеть талант, когда таковой встретится на моем пути, прежде чем выявлю его ограниченность… если я больше не позволю внутренним датчикам оценки происходящего работать без моего участия, а начну управлять своей внутренней оценочной призмой и перестану беспрерывно критиковать этот мир. Чтобы добиться этого, мне придется время от времени прикладывать усилия. Да, придется себя заставлять, ведь изменения не происходят по мановению волшебной палочки… Поскольку я осознаю пользу и выгоду от развития этих компетенций, я начинаю играть в игру, в которой я изменяю свое поведение и наблюдаю, что из этого получится. Внутренних изменений можно добиться, если задействовать сразу три составляющих успеха:

• понять, для чего это нужно;

• найти в этом свой собственный смысл;

• сделать то, что решил.

Способ интерпретации действительности выражается в нейронных связях. Чтобы сформировать новую нейронную связь, следует сознательно действовать непривычным способом, не позволять себе сбиваться на привычное поведение и постоянно возвращаться к новому пути, который вы себе наметили, чтобы он стал привычным. В этом случае в мозгу между нейронами мало-помалу сформируются новые связи, соответствующие новому способу жизни, и тогда выгоды от выработавшейся привычки станут более осязаемыми. Бывает так, что, встав однажды не с той ноги, забываешь про новый путь, поскольку старая тропинка кажется более безопасной, и снова начинаешь искать виноватых. Если с вами так и произошло, не отчаивайтесь, это не страшно. Начните сначала, как только заметите, что вам стало тяжело. Если применять этот новый, осознанный, способ поведения, со временем изменится даже самая закоренелая привычка.

Существуют простые упражнения, с помощью которых можно помочь себе на этом пути. Например, можно устроить информационное голодание, то есть отдыхать от СМИ и наблюдать, меняется ли ваше самочувствие; записывать, что хорошего произошло с вами за день; попробовать замолчать до того, как вы приметесь критиковать что-либо или кого-либо, и дать себе шанс найти положительные стороны; и еще – это уже я от себя добавлю – путешествовать, чтобы общаться с людьми, чьи привычки и реакции отличаются от ваших. Подобные встречи проясняют сознание.

Выходя из магазина «Good Vibrations»[6], первого секс-шопа, открытого женщинами для женщин в латиноамериканском квартале Сан-Франциско, я наткнулась на красочные прилавки магазинчика индийских специй. Объявление на входной двери магазина сообщало, что послезавтра в город приезжает Амма. Мата Амританандамайи, известная как Амма[7], – шестидесятилетняя женщина, которая путешествует по миру и заключает в объятия всех к ней пришедших. В Сан-Франциско у каждого есть знакомый, обнимавшийся с Аммой. Для американца в объятии (знаменитом hug[8]) нет ничего удивительного – это совершенно естественная форма приветствия и прощания, равно как у нас во Франции поцелуй в щеку. Амма – «серийная обнимальщица»: за тридцать лет она обняла более 26 миллионов человек. Моя сестра Камилла поговорила с приобщенными к ритуалу друзьями и узнала, как лучше добраться к месту паломничества. Собранные сведения привели нас на высушенные осенними ветрами холмы, на земли, находящиеся в собственности фонда Аммы. Тут нашлось место всему: вольеру для лошадей, розарию, огромному огороду и храму для церемонии объятий и сопутствующих мероприятий. Утренние прихожане стекались к пагоде. Вокруг пагоды расположились музыканты, массажисты, разминавшие плечи всеми желающим, продавцы сувениров с изображением Аммы; повара-добровольцы спешно готовили обед. Все с нами здоровались. Поскольку вид у нас был растерянный, нам предложили наклеить на одежду значки новичков. Маленькая зеленая наклейка на плече сообщала окружающим, что мы с радостью примем их рекомендации. У новеньких есть и другая привилегия – их обнимают первыми. Нам выдали номерки, как в электронной очереди, и наказали следить за продвижением очереди из первых рядов, зарезервированных для новичков. Главное – не пропустить свой номер.

С утра Камилла мучилась от насморка, который сопровождался нестерпимой головной болью и безудержным желанием прочистить нос, чтобы вдохнуть. Люди, позади которых мы сидели, взволнованно наблюдали за мучениями Камиллы. Когда Камилла в очередной раз шумно высморкалась, они стали оборачиваться на нее, как на чересчур разговорчивого посетителя кинотеатра. Наконец, Камилла мощно и шумно чихнула: мешающую дышать преграду прорвало и ей заметно полегчало. Первый ряд тут же бросился в рассыпную, в суматохе опрокидывая стулья. Я в недоумении посмотрела на Камиллу. Она улыбнулась и напомнила мне, что мы находимся всего в нескольких километрах от границы с Мексикой, где был недавно зафиксирован очаг гриппа H1N1.

Ситуацию спасла Амма, выйдя к нам именно в этот момент. Все присутствующие на несколько минут погрузились в медитацию, чтобы мобилизовать внутреннюю энергию. Потом перед сидящей на высокой подушке Аммой сформировались две параллельные очереди. Восемь часов подряд без еды и питья, не вставая и не отлучаясь по нужде, она принимала всех, кто к ней приехал, – сотни человек за один день. Мы заняли свое место в неспешно продвигающейся к Амме процессии. Когда между нами и Аммой осталось всего несколько человек, мы опустились на колени перед ее величественной фигурой. Ассистент в белых одеждах с коробкой носовых платков на перекинутом через плечо ремне, протер нам лбы и спросил, какой наш родной язык. Я ответила, что говорю по-английски, но он повторил свой вопрос. Затем он прижал мою голову к плечу Аммы, которая, глядя мне прямо в глаза, обхватила меня руками. Так я обнимаю горячо любимых людей. Нежным, почти детским голосом, слегка покачивая меня, она нашептывала мне в ухо по-французски: «mon chéri, mon chéri, mon chéri»[9]. Потом она отвела правую руку и обняла ею Камиллу. Так, свернувшись клубочком, мы качались втроем под размеренное и мелодичное «mon chéri».