Каноническое право: пути служения. Сравнительно-правовые очерки - Александр Александрович Вишневский

монашеский постриг одного из супругов или обоих (данное правило известно из византийского императорского законодательства, а в Российской империи было подтверждено «Прибавлением к Духовному регламенту»).

Позиция католической традиции в вопросе развода иная и в первом приближении выглядит более принципиальной, поскольку развод отрицается даже на основании прелюбодеяния. Однако формальная сторона не должна заслонять от нас сущностную: несмотря на формальную разницу между двумя традициями, существует целый ряд сходных по своему существу оснований, приводящих, по сути, к одинаковым последствиям – несуществованию брака, хотя при этом с формальной стороны в православной традиции это предстает как развод, а в католической – как признание брака недействительным. Если православная традиция выработала достаточно широкий круг оснований для развода, то католическая располагает не менее широким кругом оснований для признания брака недействительным, которые в недавнее время были подкреплены процессуальными средствами. Собственно об основаниях признания брака недействительным речь пойдет далее, а сейчас уместно обратиться к общей концепции нерасторжимости брака в католической традиции.

Хотя брак вообще предстает как нерасторжимый по самой своей природе – человеческой и божественной (таинственной), в каноническом праве римско-католической традиции выделяются два вида, две стадии развития брака, которые неравноценны с точки зрения возможности его расторжения. Эти два вида, два этапа брака – суть брак «только заключенный» (matrimonium ratum tantum) и брак «заключенный и завершенный» (matrimonium ratum et consummatum). Брак «только заключенный» может быть расторгнут Римским Понтификом при наличии «справедливой причины» (justa causa)[45], в то время как брак «заключенный и завершенный» «не может быть расторгнут никакой человеческой властью и ни по какой причине, кроме смерти»[46].

Происхождение этого различия связано с длительным историческим спором по вопросу о том, с какого момента таинство брака следует считать возникшим – с момента выражения супругами своего согласия или с момента, когда после совершения церковного обряда произошло физическое соединение супругов в супружеском акте, вследствие которого они стали «единой плотью». Такая постановка вопроса могла быть возможна только в контексте католической интерпретации таинства брака как коренящегося в действиях брачащихся. В православной традиции отнесение таинства всецело к церковному обряду венчания исключало почву для подобной постановки вопроса, однозначно увязывая момент возникновения брака с совершением чинопоследования таинства брака.

В попытке ответить на этот вопрос в средневековой Западной Европе появились две теории – консенсуальная и коитальная. Консенсуальная теория, разделявшаяся французскими канонистами (французская школа), центральное место в процессе возникновения брака отводила брачному согласию, в связи с чем, по мнению французских канонистов, брачное согласие, данное брачующимися с соблюдением установленных для такого согласия требований, порождало полноценные брачные последствия. Сторонники коитальной теории – итальянские канонисты (итальянская школа) – считали это недостаточным, настаивая на том, что брачные последствия возникают лишь тогда, когда наряду с согласием последовало фактическое физическое соединение «в едину плоть» лиц, давших согласие вступить в брак.

Обе школы могли гордиться выдающимися авторитетами в церковной мысли, на трудах которых основывали свои взгляды. Французская школа опиралась на труды Исидора Севильского, святого Амвросия, святого Иеронима, которые утверждали, что именно брачное согласие приводит к брачным последствиям. «Согласие порождает брак», – однозначно заявляет Исидор Севильский; «брак порождается брачным договором, а не лишением девственности», – утверждает святой Амвросий. С другой стороны, не менее уважаемые церковные авторитеты подчеркивали, что одного лишь брачного обещания недостаточно для возникновения брачных последствий. Например, согласно Августину, «между теми, у кого не было физической близости, не существует брака». Более того, знаменитая максима святого апостола Павла «Жена не властна над своим телом, но муж; равно муж не властен над своим телом, но жена»[47] позволяет прочесть себя таким образом, что только при возникновении власти над телом друг друга можно говорить о существовании мужа и жены.

Эта серьезная коллизия нашла каноническое разрешение в Средние века в Декрете Грациана. В свете заявленной автором цели Декрета – согласовать несогласованное – брак предстает не как одномоментное явление, но как явление, рождающееся в единстве двух последовательно совершенных действий: брачного согласия и супружеского акта, направленного на порождение потомства. В терминологии Декрета эти стадии получают название conjugium initiatum и conjugium ratum. Брак, таким образом, предстает как единство двух ипостасей: духовный союз, порождаемый брачным согласием, и физический союз, порождаемый телесной близостью.

Современное каноническое право католической традиции восприняло этот подход. Согласно Кодексу, «действительный брак между крещеными называется лишь одобренным, если он еще не стал завершенным; одобренным и завершенным, если супруги по-человечески совершили между собой супружеский акт, предназначенный сам по себе к порождению потомства»[48].

Каноническое законодательство не ограничивается только констатацией этих положений, но содержит их определенную конкретизацию, имеющую в том числе вполне практическое значение.

Во-первых, обе характеристики – брак только заключенный и брак заключенный и завершенный – могут иметь место только в отношении действительного брака. Недействительность брака может иметь место либо в силу наличия отменяющего препятствия, либо в силу дефекта брачного согласия, либо при несоблюдении формы, когда она является обязательной (подробнее об этом речь пойдет ниже).

При этом в каноническом праве закреплен принцип favor juris в отношении брака – в сомнительных случаях брак считается действительным, пока не доказано обратное. Каноническому праву известно также своеобразное «промежуточное состояние» между действительным и недействительным браком – предположительный брак, который является своеобразным «этапом» недействительного брака, когда хотя бы одна сторона заключала брак «по чистой совести», не зная о его недействительности. Предположительность брака сохраняется до тех пор, пока обе стороны не удостоверятся в его недействительности[49].

Во-вторых, не всякий половой акт является завершением брака, но только тот, который соответствует процитированной выше канонической максиме: если совершен по-человечески и при этом сам по себе направлен к порождению потомства.

Здесь важно прояснить ряд конкретных аспектов, которые могут повлечь совершенно различные последствия, несмотря на их кажущееся сходство.

Прежде всего, завершение брака может иметь место только после его одобрения, т.е. добрачные интимные отношения не могут считаться завершением брака, и независимо от продолжительности таких добрачных отношений, если не последовало завершения брака после его одобрения, он будет оставаться незавершенным, что в числе прочего предполагает и возможность его расторжения по веской причине Римским Понтификом.

В отношении же того, что последовало после одобрения брака, следует принять во внимание два аспекта супружеского акта: человеческое действие, с одной стороны, и действие природы – с другой.

Действие природы проявляется в том, что человеческих действий недостаточно для зачатия потомства – необходимы еще и природные процессы. Ведь вполне возможны ситуации, когда, несмотря на «правильные» человеческие действия, зачатие не произошло либо в силу неблагоприятных для