Вьюга юности - Ксения Беленкова

– Так о чем рассказывать? – неуверенно спросил он.

– Ну как же, о войне, о ваших подвигах! – раздухарилась Анжелика Ивановна. – О ваших орденах и наградах. Молодое поколение должно знать своих героев!

Старичок будто бы засмущался, начал жевать губы, и все в испуге затихли, боясь, что он не выдавит и слова, а рассыплется прямо на их глазах.

– На фронт я попал совсем еще мальчишкой, – начал было старичок.

И тут же почему-то стал рассказывать о том, где жил в довоенное время, на что надеялся, не ведая о наступлении войны. Голос его все крепчал, вслед за глазами ожили и руки. Он начал активно жестикулировать, рисуя в воздухе свою деревенскую хату, сад, проселочные дороги и холмы. Только Анжелика Ивановна будто бы торопила его взором: мол, скорее уже о подвигах, мирная жизнь – она всем и так понятна. Но старичок вдруг вспомнил о своем старшем брате. И начал рассказывать о том, какой тот был добрый, честный и веселый. Как не раз выручал его в трудные моменты. Сколько затей придумывал, что за игры у них были. И Саша заслушалась, будто бы переносясь в то время: она узнала про лапту, городки и другие развлечения довоенных ребят. Когда старик объяснял правила лапты, мальчишки начали кричать, что это настоящий бейсбол. И рассказали старичку про правила современной игры – он тоже заинтересовался.

– И что стало с вашим замечательным братом? – не выдержав такого длинного лирического отступления, спросила Анжелика Ивановна.

– Он погиб, – осекся на полуслове дед.

– На войне? В бою? – Глаза учительницы снова зажглись.

Но оказалось, что мальчишка, который здорово играл в лапту и был самым добрым, смелым, честным и веселым из тех, кого старичок встречал за всю свою жизнь, просто-напросто разбился, неудачно упав с велосипеда в глубокий овраг.

– На второй день после пропажи его нашли в овраге, он как будто тихо спал в траве среди камней. – Старичок сморкнулся в полосатый тряпочный платок, который достал из кармана. – Мужики несли его через наш двор, и мой старший брат выглядел всего лишь смешной тряпичной куклой, свесившей руки. На нем была цветастая рубаха, которую я часто брал у него поносить. Рубаха вся изодралась, но я бежал за мужиками и почему-то не переставая просил отдать ее мне. Мужики отмахивались, а потом решили, что иначе от меня не отделаются, и швырнули эту рубаху, как нищему. Я прижал ее к себе изо всех сил и еще долго потом не хотел выпускать из рук. С тех пор я храню ее, и это все, что осталось у меня от старшего брата…

– Но как же война? – Анжелика Ивановна была очень расстроена, что не вышло рассказа о геройском подвиге.

– А назавтра началась война, – сказал дед и снова замер, опустив руки на поручни коляски, и будто бы задремал.

До конца урока Полина зачитывала реферат о своем прадеде, и Анжелика Ивановна слушала ее с горящими глазами, демонстрируя в каждом нужном месте дедовские медали и ордена. Но Сашу не интересовал реферат. Перед ее глазами все еще стоял мальчишка с живыми карими глазами, который прижимал к груди старую изодранную рубаху…

Когда урок закончился и Полина повезла спящего прадеда из класса, Саша подошла к старичку, зачем-то потрогала его сухую руку и сказала:

– Спасибо большое! Мне очень понравился ваш рассказ!

Старичок вдруг встрепенулся, открыл глаза и закивал.

– Думаю, вам очень повезло иметь такого брата! – добавила Саша.

Старичок снова начал жевать губы, а потом широко улыбнулся. Он будто бы хотел что-то ответить, но Полина развернула коляску и повезла его домой. А Саша уже твердо знала, что утром приняла верное решение. И каждое новое событие будто подталкивало ее вперед – к разгадке семейной тайны…

Вечером в Сашину комнату заглянула мама. Она устало присела на угол кровати и долго молчала. Саша отложила книгу, вынула плеер из ушей.

– Ты уверена, что все еще хочешь в Истру? – тихо спросила мама. – Не передумала?

– Уверена.

У Саши возникло очень странное ощущение – с одной стороны, мама сидела рядом, и все было как обычно, даже захотелось обнять ее, до того грустные были мамины глаза. Но в то же время за родной оболочкой скрывался незнакомый человек. И о той женщине, что пряталась в глубине этих грустных глаз, Саша ровным счетом ничего не знала. Это было такое ощущение, будто заглядываешь в зеркало и видишь там незнакомое лицо. И Саше опять стало очень одиноко…

– Это из-за того мальчика, с которым ты встречалась прошлым летом? – спросила мама, попытавшись погладить отмахивающуюся Сашу по голове.

– Возможно, – ответила Саша и, почувствовав резь в горле, сделала вид, что зевает.

Мама не знала подробностей ее летних переживаний: Саша была скрытной даже с родителями, особенно, когда дело касалось чувств. И сейчас лишний раз доказывала это.

– Ладно. Я позвоню бабушке и Катюше, чтоб следили за тобой в четыре глаза. – Мама все же погладила Сашу по волосам и с тревогой добавила: – а может, нам тоже лучше остаться?

– Нет! – Саша чуть не подпрыгнула на кровати. – Летите, голуби, летите!

Единственным ее желанием было оказаться подальше от родителей. Саша знала, что именно Истра хранит разгадку семейной тайны. Название городка, где родилась мама, не раз звучало в разговоре за дверью родительской спальни. Пусть мама и папа летят в Индию, так они точно не смогут помешать ей докопаться до правды. Саша снова раскрыла книгу, всем своим видом показывая – разговор закончен.

Мама покачала головой, вздохнула и недовольно пробурчала:

– Эх, моя бы воля – приковала бы тебя к себе наручниками. – Она потерла запястья, а потом вдруг развела руки в приветственном жесте. – Переходный возраст – здравствуй!

– Теща на проводе! – крикнул из кухни папа.

Мама вышла из комнаты, и Саша услышала ее телефонный разговор с бабушкой, а потом с тетей Катей.

Все решено – она едет на зимние каникулы в Истру и вывернет этот город наизнанку, но узнает то, что так долго скрывали от нее родители…

Дорога от Москвы до Истры – километров пятьдесят, не больше. Рядом несутся машины, а чуть дальше ползет лес. И мутное солнце перекатывается по нему, волоча на себе небо. Саша хорошо помнила эту дорогу ранним летом, когда склоны походили на клоунский наряд – зеленый в желтый горох одуванчиков. Деревья смыкали кроны, а небо было таким глубоким, что в нем запросто тонули все проблемы и заботы…

Саша смотрела в окно, и ей казалось, что здесь, на полпути от одного города к другому, время сжалось, и лето слилось с зимой. Вроде только недавно Истра была так далека, что проведенный там июнь казался потерянным в прошлой жизни. Случается, пихнешь денежку в карман и напрочь забываешь о ней. А она лежит без надобности неделю, месяц, год. И вот однажды засовываешь туда руку и нащупываешь монетку – надо же, оказывается, она всегда была рядом. Сейчас, под монотонное урчание мотора, Саша будто бы залезла в карман и обнаружила там завалившееся в дальний уголок лето. Полгода она носила его с собой, совершенно забыв о том, что оно так близко. И пусть поля вокруг занесены снегом, пусть тощие ветви деревьев укрыты инеем: лето спит здесь, дыша воспоминаниями и надеждами.