Лучший среди мертвых - Алексей Макеев

– Расскажите, когда вы видели тех людей, что следили за вашим домом. – Гуров пытался направить разговор в нужное русло. – Это было недавно?

– А вот вчера и было, – поглаживая кота, заявил мужчина. – Я за Хучиком охотился, он, паршивец, снова из дома сбежал и никак не желал возвращаться. Четыре раза выходить пришлось. Последний раз поздненько, часов в двенадцать. Тогда я его и видел. Мужичонку на тачке. Он уже не первый раз в наш двор наведывается. Поставит свою колымагу у дальних деревьев и сидит часами, за подъездом наблюдает. А уж за кем именно, мне неизвестно.

– Когда первый раз появился, помните?

– Да с месяц назад, может, меньше, – напрягая память, выдал мужчина. – Потом пропал и снова появился. Потом долго его не было, я уж забывать начал, а вчера снова его колымагу заприметил. Подумал, может, к любовнице мотается. Выждет, пока муж уйдет, и к любаве в постельку. Такое бывает, знаете ли.

– Описать его сможете?

– Не выйдет. Он всегда в машине сидит, носа из нее не высовывает. Что мужик – точно. Сигарки курит не дамские, и локотки, что из окошка выставляет, на девичьи не тянут. Волосатые больно, – хихикнул мужчина. – Длиннючие такие волосья, чернючие, издали видать. А примет не знаю, извиняйте.

– Ну хоть машину описать можете? Марка, цвет, номер? – вступил в разговор Крячко.

– Цвет – грязно-серый. Марка – наша, «жигуленок», шестой модели. А номер я не рассматривал. Зачем мне это? Я ведь не сыщик и становиться им на старости лет не собираюсь, – заявил мужчина.

– Назовите номер квартиры, в которой вы живете, и фамилию, – потребовал Гуров. – Вы можете понадобиться.

– Кому это понадобиться? – забеспокоился мужчина. – Учтите, я на ваши допросы и опознания не пойду!

– Еще как пойдете, – с угрозой в голосе произнес Крячко. – Гражданский долг еще никто не отменял. Или для вас формулировка «препятствие следствию» привлекательней звучит?

– Не пугай его, Стас. Он и сам понимает, что дело серьезное, так ведь? – Гуров попытался смягчить резкие слова напарника. – Так как ваше имя?

– Ох, говорила мне мама: молчи больше, Бориска, язык тебя в неприятности втянет. Сколько лет прошло, и вот, сбылось, – запричитал мужчина. – Живу себе, никого не трогаю, Хучика воспитываю, и тут являются амбалы с красными «корочками», и вся жизнь под откос летит.

– Да не переживайте вы так, Борис, все будет хорошо, – успокоил его Гуров. – Имя мы уже знаем, что с фамилией?

– Коневодов моя фамилия. Борис Коневодов, бывший почтовый работник, ныне заслуженный пенсионер. Проживаю в квартире номер пятнадцать. Двухкомнатные апартаменты достались в наследство от матушки. Супруги не имею и не имел никогда. Бобыль я. Хучик вся моя семья. Вы бы оставили меня в покое, граждане уголовные розыскники. Я совершенно безобидный субъект.

– Пока дышите свободно, – усмехнулся Крячко. – Но будьте начеку. Если «шестерка» снова появится, звоните по этому телефону, – протянул визитку.

Мужчина взял ее, не глядя сунул в карман и засеменил вверх по лестнице.

– У вас хоть телефон есть? – крикнул вдогонку Стас.

– Найдется, – не оборачиваясь, ответил мужчина.

– Так звоните, не забывайте.

Покинув городок, полковники отправились в отдел – поджидать прихода друга Камова, Лехи Рыжего.

– Как же так? Как такое вообще могло случиться? В голове не укладывается. Просто не укладывается в голове!

Гуров и Крячко сидели на лавочке в сквере возле морга. Между ними сидел Леха Рыжий, по паспорту Алексей Наумович Гликберг, типичный еврей, со всеми вытекающими отсюда приметами. По какой причине жгучему брюнету дали прозвище «Рыжий», оставалось загадкой, в густой шевелюре Лехи не было не то что ни одного рыжего, но даже ни одного седого волоса. Известие о том, что его друг Роман Камов, предположительно, мертв и от Лехи требуется пройти процедуру опознания, вызвало у того ярый протест. Он категорически отказывался ехать в морг и опознавать кого бы то ни было.

– Моя конституция просто не выдержит этой процедуры, это вы можете понять? – слегка картавя, вопил он. – Я имею право отказаться! И даже если нет, то насильно доставить меня в это ужасное место вы не можете. Я болен, понимаете? Я предоставлю справку, освобождающую меня от этой процедуры.

Так он вопил добрых пять минут, пока Лев не сообщил ему, что произошло с женой Камова, Ольгой. Вот когда Леха Рыжий, что называется, впал в ступор. Он смотрел на Гурова во все глаза, даже не моргал. Ужас, написанный на его лице, заставил Гурова изрядно поволноваться, дал Крячко знак, чтобы тот по-быстрому организовал врача, не дай бог, Гликберга удар хватит в стенах Управления. Крячко вышел из кабинета, стараясь не привлекать внимания Лехи, но тот не заметил бы его ухода, даже если бы Стас топал как слон, опрокидывая на своем пути мебель. Он был близок к обмороку. Отчаявшись, Гуров наполнил стакан водой и вылил ее Гликбергу за шиворот. Холодная струя потекла по позвоночнику, и это привело Леху в чувство.

– Оля! – первое, что сказал Леха, выйдя из ступора. – Олюшка! Моя Олюшка!

Он начал раскачиваться из стороны в сторону, снова и снова повторяя имя жены Камова. Гуров его не останавливал, все равно это было лучше, чем немой ужас, в котором Гликберг пребывал до этого. Крячко вернулся, ведя за собой врача «Скорой помощи». Тот осмотрел Леху, покачал головой и начал колдовать над чемоданчиком с лекарствами.

– Что вы с ним сделали? – озабоченно спросил он Гурова. – Такое впечатление, что мужик только что лишился всей семьи и своей собственной жизни в придачу.

– Сообщили нечто, касающееся текущего расследования, – уклончиво ответил Лев.

– Давненько я такой реакции не видел, – заявил врач, вводя лекарство в вену Гликберга.

– Признаться честно, за годы службы я вообще такое впервые наблюдаю. Как скоро он придет в норму?

– Дайте ему минут десять, потом можете продолжать. Не волнуйтесь, рецидива не будет. После инъекции можете ему хоть труп бабушки показывать, он и на это отреагирует адекватно.

– Примерно это мы и собираемся сделать, – хмыкнул Крячко.

– Показать ему труп его бабушки? – выпучил врач глаза от удивления.

– Не бабушки, друга, – поспешил вмешаться Гуров. – Спасибо за помощь. Удачного дня.

– И вам удачного дня, – подозрительно глядя на Станислава, произнес врач и вышел из кабинета.

– Ну, и зачем тебе понадобилось шокировать его? – обратился Лев к Крячко.

– Да чтобы не хохмил на тему трупов. Ты его рожу видел? Он, поди, экстрасенсом себя ощутил. Труп бабушки, надо же такое выдумать!

– Труп? О каком трупе вы говорите?

Оба как по команде развернулись к Лехе Рыжему. Взгляд его стал более осознанным, он перестал раскачиваться, да и речь звучала более спокойно.