Боги Гринвича - Норб Воннегут

– Забудь. Тут есть лучик надежды.

– Какой? – заинтересовался Смитти.

– У меня есть сорок пять дней.

Сейчас, в очереди на почту, Кьюсаку не хватало утренней уверенности. Его подташнивало. В животе бурчало, но не от голода.

Впереди было еще три человека, когда его мобильник зазвонил.

– Не могли бы вы подъехать сегодня в Гринвич? Скажем, к трем часам, в наш офис? – спросила женщина.

Кьюсак нырнул в ледяное спокойствие своей профессии. Он – финансовый спортсмен, рассудочный и расчетливый в любых обстоятельствах. Выкажите озабоченность, и вас растопчут. Ослабьте защиту, и получите удар в пах. В его бизнесе без небольшой бравады не обойтись.

– Мы можем перенести встречу на три тридцать? – предложил он; каждое слово выговаривалось резко, в массачусетской манере.

Голос Кьюсака звучал спокойно, но сердце колотилось, как бешеное. Он стиснул «Блэкберри» левой рукой и взмахнул сжатой в кулак правой. Очередь остолбенела, люди пялились на него, беспокоясь, не поехала ли у мужика крыша. Полная женщина в черном платье на всякий случай схватила маленького ребенка за руку.

Ему звонят из «ЛиУэлл Кэпитал». Среди хедж-фондов эта компания начинала как агрессивный аутсайдер. А стала выскочкой, процветающим среди могущественных противников, вроде «Сорос Фанд Менеджмент». Но самое главное – это потенциальный работодатель, который может решить финансовые проблемы Кьюсака.

Сай Лизер, соучредитель фонда, становился легендой. Он никогда не терял деньги, даже в проклятые дни 2000-го, когда Лизер и Байрон Стокуэлл основали компанию. Они выбрали самое поганое время. «ЛиУэлл Кэпитал» открылся ровно тогда, когда рухнули рынки. К октябрю инвесторы уже угрожали бунтом.

Все эти жалобы тяжким бременем пали на Стокуэлла, который мог в один присест сожрать три бигмака, большой коктейль и всю картошку в пределах видимости. В одну прекрасную пятницу, в 15.59, он положил трубку после разговора с раздраженным инвестором и свалился с обширным инфарктом миокарда, в результате чего «ЛиУэлл Кэпитал» упал на двенадцать процентов и одного партнера.

Некоторые инвесторы считали, что мозгом компании был Стокуэлл. Они угрожали забрать свои деньги. Фонд едва не рухнул всего через двенадцать месяцев после открытия.

Лизер убедил недовольных инвесторов придерживаться прежнего курса. «ЛиУэлл Кэпитал» поднялся на одиннадцать процентов за год, прыгнув на двадцать три процента за два последних месяца 2000 года. Сай никогда не оглядывался. Его сдвиг на почве секретности стал самой обсуждаемой загадкой во всем Хеджистане. Он заслужил восхищение, а то и зависть каждого финансового менеджера в Гринвиче.

Все они знали о его способности отмахиваться от неудач. Они восхищались его способностью перехватывать инициативу. А сейчас состояние Лизера обеспечило ему место в разделах светской хроники, где он достиг известности как щедрый филантроп и муж Бьянки Сантьяго, автора бестселлеров.

– Мы можем разделить разницу? – спросила женщина из «ЛиУэлл Кэпитал». – Договориться на три пятнадцать?

– Безусловно, – ответил Джимми.

– Вы знаете, как до нас добраться?

– Да, вполне.

Кьюсак отключил «Блэкберри» и вышел из очереди, оставив позади письмо «Литтона» и наползающее отчаяние. Он двинулся на улицу, полный решимости получить высшую оценку на самом важном интервью в своей карьере.

В городе…

Хедж-фонды – не единственное место для убийства. В то время как Кьюсак двигался в сторону Гринвича, Рейчел стояла на углу Парк-авеню и Шестьдесят второй. Никто не замечал ее на оживленной улице, как не замечают признаки мигрени, пока она не вонзит свой гвоздь в голову страдальца. Рейчел проверила время, потом еще раз, и велела себе не расслабляться. Бизнес зовет.

Она прихлебывала кофе из стаканчика, чтобы оставаться бодрой. Рейчел знала по собственному опыту: долгие часы наблюдения часто бывают монотонными. «Скучно, как в очереди безработных», – говаривал ее папаша. А прочие обстоятельства – слишком жарко, слишком холодно, негде умыться – иногда требовали стойкости ходящих по углям аскетов.

Но не сегодня. Она должна придерживаться графика: наблюдение во время обеда, инъекции «Ботокса» в два тридцать. В какой-то момент до шести вечера Рейчел нужно выскочить из клиники и позвонить. Она ворочалась всю ночь, обдумывая и передумывая, что ей сказать.

– Соберись, – напомнила себе Рейчел.

На другой стороне улицы возвышался дом номер 564 по Парк-авеню, одна из жемчужин архитектуры Нью-Йорка. Пятиэтажное здание из красного кирпича стояло на мраморном фундаменте и венчалось мансардой, сорок метров от крыши до тротуара. Георгианский стиль и желтый флаг, развевающийся с балкончика третьего этажа, выражали стабильность и старомодное очарование.

Внутри находился Колониальный клуб, исключительно женская организация, восходящая к таким светилам, как Энн Трейси Морган, дочь самого Дж. П. Моргана. В здании размещались две столовые, огромный бальный зал высотой в два этажа, библиотека, игорная комната, около сорока спален и отделанный дубом гимнастический зал. В подвале располагался выложенный мрамором и плиткой бассейн, шесть на восемнадцать метров, окруженный европейскими ваннами.

Правила поводка оживляли, возможно, даже успокаивали женщин, которые собирались на ланч. Мужчинам запрещалось болтаться по собственной воле в помещениях клуба. Правила клуба требовали от его членов постоянно «сопровождать» гостей.

Рейчел знала расположение всех помещений, сверху донизу, хотя не была членом. Проскользнуть внутрь и разведать обстановку оказалось проще простого. Кто-то из гранд-дам даже принял ее за одну из «своих». Она ухмыльнулась при мысли о возможности подать заявление. Как бы она описала свою профессию?

«Чистильщик».

Так русские называли наемных убийц. Чаще всего под чистильщиком понимали человека, который избавляет от вредителей. Чистильщик устранял беспорядок. Именно это слово она выбрала для своего объявления в «Солдате удачи». Не слишком завуалированно. Федералы знали, что оно значит. Ну и ладно. Вряд ли существует более деликатный способ рекламировать услуги убийцы по найму.

В тот же день Рейчел начала задавать вопросы и оценивать платежеспособность потенциальных клиентов. А заодно выяснять, не связаны ли они с законом. Она купила одноразовый мобильник и, на всякий случай, карманный преобразователь голоса.

Предосторожности раздражали ее. Штучки в духе «плаща и кинжала». Слежка вообще непростое дело. В ней нет подъема, нет кульминации, эротической прелюдии палача, которой она наслаждалась в последние минуты перед роковым ударом.

Нынешнего работодателя она нашла без труда. В один прекрасный день он пришел в клинику Дока для лечения розацеа. Он столько ворчал о своей работе, что Рейчел в конце концов заметила: