Дурные - Ксения Михайловна Спынь

— Я такие штуки лет двадцать не видела, — с глуповатой восхищённой улыбкой заметила Агнешка.

— Если не больше, — кивнула Лана. — Когда они мне последний раз попадались, я ещё не…

Низкий глухой рокот прервал её. Ветер взвыл и злобно плюнул сором с песком. По дороге протащило обломанную где-то крупную ветку.

— Что это? — Лана посмотрела на неё, снова на щит и нахмурилась. — Что это всё? Куда мы попали?

Агнешка затушила сигарету и сочла, видимо, за лучшее вернуться за руль. Небо совсем стемнело, пока они разговаривали, у горизонта за остановкой проносились клубы чёрной ваты. Лана тоже села на своё место — она всё ещё хмурилась и раздумывала о чём-то, пристёгивая ремень.

Радио сбилось вдруг, цыкнуло и, не одолев до конца помех, захрипело:

«…нет ружья, свирепый хищник под вечер чертовски опасен…»12

Лана, замерев, уставилась на него, перевела взгляд на Агнешку. Почти шёпотом приказала:

— Гони.

4

Стреляй, проверь глубину своей веры

В человека с плохим чувством меры,

Жми, дай мне стартовый выстрел,

Спорим, я бегаю непредсказуемо быстро. 13

Ольга Пулатова

С полок на пол рассыпались вещи. Алису погребло под ними — от первого чемодана спасло только то, что он был не слишком тяжёлый, а так она даже рукой не успела загородиться. Она растолкала чужие сумки и корзины и оглянулась на выход в голове автобуса: посмотреть, что происходит. Дядька со спутницами уже сошли вниз с подножки, некоторые ещё растерянно колебались, последовать ли за ними. Водитель — сухой морщинистый дедок в фуражке — обернувшись в салон, кричал:

— Выходим! Выходим все! Конечная!

Рот его был большой, чуть не в половину лица и так раззявился явно не для штатного предупреждения. Девчонка через проход от Алисы, с ярко-красными смеющимися губами во всю грудь, переставала говорить и оборачивалась к окну. Чуть дальше за ней женщина в жёлтых очках тихо повторяла:

— О господи. Что же это. Что это такое.

Автобус тряхнуло, он отчётливо покатился назад.

В хвосте салона скопились пассажиры — теперь все они повскакивали со своих мест. Один мужик кулаком колотил в дверь и орал через весь автобус:

— Заднюю открой, бля! Заднюю дверь, придурок!

Он сорвался на хрип. Дверь открылась. Туда посыпали.

В автобус ударило что-то крупное, и его развернуло боком почти на девяносто градусов. Алису, которая только выбралась из-под вещей в проход между кресел, швырнуло по салону в конец. Она затормозила рукой о чью-то зелёную шотландку — сбоку от ладони рюкзак высунул два шампура для шашлыков. Чуть в сторону — и смогла бы поймать их глазами, но не поймала. Ей повезло в этот раз.

Это была не её конечная — что-то другое, неизвестно где, и выходить здесь было так неудобно.

Но, похоже, такого варианта, чтоб не выходить, не стало.

Она пробралась к задним дверям. Те открывались теперь на перекрёсток и людей у обочин: кто-то стоял там с машиной, кто-то, наверно, и просто так. Они ждали своих — тех, кто бежал сейчас к перекрёстку от автобуса, — махали руками, чтоб показать, что они здесь, как договаривались, кричали что-то и жестами призывали поторопиться. Над распутьем вихрями кружились грязь и песок, ветер катал сухие ветви из края в край. Белый дорожный знак с загнутыми чёрными линиями отчаянно трясся и дребезжал, будто грозился сорваться с места и улететь. Он и полетел — только вниз, вместе со всем столбом — и с дребезгом бухнулся о дорогу. Несколько человек рядом шарахнулись в сторону, но большинство даже не посмотрели.

Кто-то толкнул Алису по пути наружу, и она вылетела из автобуса, потеряв равновесие. Ладони её успели удариться в землю — до того, как это сделали бы колени, рёбра или нос, — телефон, разлетаясь, отъехал в сторону по асфальту и явно перестал жить, а Алиса не перестала. Она даже сумела вернуть прямохождение и, запнувшись о соскользнувшую лямку, шагнула вперёд.

Её с гудением объехала пыльно-синяя пухлая иномарка, что вынырнула из-за автобуса, и следом — фургон-каблучок. Они тоже спешили к перекрёстку, как все. Добежавшие туда садились в машины к тем, кто ждал их, и они, как могли быстро, уносились прочь, вдоль фонарей трассы, позабыв автобус позади как страшный сон. Две маршрутки ещё стояли: в них забирались те, кого никто не ждал. Какая-то разрозненная семья из нескольких кучек людей воссоединилась на обочине: они обнялись и поцеловались наскоро в знак долгожданной встречи и побежали все вместе от дороги в сторону железнодорожной насыпи. Ещё трое или четверо устремились вслед за ними: там, наверху, фыркал поезд.

Вверх, на насыпь карабкалась лестница, но она была слишком крута, если только сам ты не слишком крут. Лучше маршрутка… Но последняя как раз снялась с места и не собиралась больше останавливаться для не успевших. Какой-то встрёпанный парень бросился к внедорожнику с брезентовой крышей в узорах хаки и, похоже, умолял взять его с собой. Его, как ни странно, взяли. А больше как будто машин и не ехало.

Тени протянулись по дороге узкими взбухающими полосами. Алиса машинально прижала поближе сумку, но сумки не было: это ведь её лямка соскользнула с плеча, и это о сумку запнулась Алиса, когда та упала на землю. Там она и лежала сейчас: у автобуса, чуть сбоку от задних дверей. Алиса кинулась к ней обратно.

Из-за автобуса выглянул мрак — выше крыши, выше, может быть, неба — но Алиса не обратила внимания: рука её как раз коснулись звёзд. Длинная тень подсекла её хвостом, и Алиса всё же рухнула на асфальт. Она тут же приподнялась, села и, подтащив сумку к себе, удивлённо посмотрела наверх, на то, что нависло над ней. Второй рукой она пыталась одёрнуть юбку.

Откуда-то слева на перекрёсток вылетели зелёные Жигули. С визгом и скрежетом они вильнули и по дуге притормозили у автобуса.

— Садись! — крикнула из-за руля рыжая.

Алиса подхватилась и бросилась вместе с сумкой к машине. Тени вслед протянулись по дороге, но несколько метров — дверь — замок до щелчка — Алиса шумно бухнулась на заднее сидение, Жигули развернулись — чёрные стрелки слегка промахнулись мимо задних колёс — и поехали. Вперёд, вдоль линии фонарей — туда же, куда должен был следовать автобус, куда уже умчались все прочие авто. А, нет, не все — из-за автобуса появилась красная маленькая машинка. На перекрёстке она почему-то