Вера в чудеса - Натали Лав

Отвечает тихо:

– Да.

Я уже без пиджака и галстука, снимаю рубашку, не торопясь, расстегиваю ремень, стягиваю брюки и боксеры. Никакие прелюдии мне не нужны. Дина боится, ей неудобно и больно, но мне похрен. Я подхожу к ней, хватаю рукой за волосы, заставляю прогнуться в пояснице и медленно проникаю членом внутрь ее дырки. Ее глаза широко распахиваются, и она негромко стонет, принимая меня в себя:

– А-а-а.

– Никогда не смей со мной играть, – говорю ей тихо.

Выхожу из нее полностью, потом снова проникаю. Делаю так несколько раз. При каждом проникновении она стонет, звуки ее стонов заполняют кабинет. В ней узко, горячо, влажно.

Потом хватаю ее руками под внутреннюю поверхность бедер и совершаю первый мощный толчок, она вскрикивает и выгибается в пояснице уже сама, пытаясь соскользнуть с моего члена, наверно, слишком сильно и глубоко. Но мне в кайф. Поэтому я начинаю вторгаться в нее также сильно и мощно, удерживая руками, постепенно увеличивая темп, выбивая на каждом толчке из нее крик. Сам стону от удовольствия сквозь стиснутые зубы.

Динкины крики переходят во всхлипы и мольбы:

– Сережа, пожалуйста...

Мне нравится, как звучит мое имя, когда она его произносит.

Ее плоть издает хлюпающие звуки, которые соединяются с моими стонами и ее всхлипами.

Под конец совершаю фрикции максимально быстро и глубоко, потом чувствую, как мой член стискивают мышцы ее влагалища в судорогах оргазма. Она кричит громко и бессвязно. Я тоже кончаю, выливая в нее свое семя. У меня из головы выветриваются мысли, подрагивают колени.

– Сережа, отвяжи меня, пожалуйста, мне больно, – шепчет прерывающимся голосом.

Развязываю ремни, галстук, отстегиваю наручники, Дина оседает на пол. Лодыжки у нее растерты до крови, запястья тоже, на коже бедер начинают проявляются синяки.

Дину бьет мелкая дрожь.

Надеваю трусы и брюки. Встать девушка даже не пытается. Беру ее на руки, прижимаю к себе, ее начинает колотить сильнее.

– Я тебе внутри ничего не порвал? – надо было быть аккуратнее.

Отрицательно машет головой, но трясется при этом так, что слышно, как стучат зубы. Дурак! Какой же я – дурак.

Несу ее уже по привычке к себе, укладываю на кровать, развожу ей ноги, крови вроде нет. Достаю плед, заворачиваю ее как в кокон. Спускаюсь на кухню, нахожу бутылку коньяка, наливаю полстакана, возвращаюсь к Дине.

Она лежит на моей кровати на боку, подтянув колени к подбородку. Усаживаю ее, даю ей стакан, придерживаю, чтобы не расплескала:

– Пей, тебе надо расслабиться.

Дина слушается, отхлебывает маленькими глотками, постепенно ее перестает трясти. То, что она немного успокоилась, хорошо.

Я спрашиваю прямо:

– Скажи мне, внутри не болит?

– Нет, кажется, – отвечает еле слышно, и куда только вся дерзость делась?

– Если болит, поехали в больницу, – предлагаю, потому что желания, закапывать в саду ее труп, у меня нет никого.

Наконец девушка решает посмотреть на меня.

– Что, боишься, от моего тела избавиться не получится? Да у тебя, скорее всего, в подвале чан с серной кислотой стоит для таких случаев, – огрызается.

Я целую ее в губы, она пытается оттолкнуть, но у нее не выходит. Ласкаю языком сочные губки, посасываю, слегка покусываю, но без жести. Отпускаю девушку. Вкусная.

– Дай посмотрю, что с руками и ногами.

Дина отрицательно машет головой:

– Не надо. Можно, я к себе пойду?

Отпускать ее я не собираюсь. Девки – народ нервный. Пойдет таблеток наглотается, вены порежет или еще какую фигню придумает.

– Давай так. Сейчас я обработаю тебе руки и ноги, потом мы ляжем спать, а утром обсудим предпочтения в сексе, а еще то, что не надо мужиков провоцировать и щеголять без трусов.

Дина наклоняет голову и спрашивает:

– А можно еще обсудить, что нельзя чужую одежду рвать?

– И это тоже. Но завтра.

Смазываю ей повреждения на руках и ногах специальным кремом. Во время процедуры она сидит, не проронив ни звука. Сбрасываю брюки, на кровати ложусь на спину, девушку укладываю к себе на плечо, крепко обнимаю одной рукой. На всякий случай предупреждаю:

– Не вздумай смыться.

Она теплая и мягкая. Я расслабляюсь и засыпаю.

Дина

Утро начинается с того, что я ощущаю ягодицами мужской эрегированный член. Непривычное начало утра. Мне жарко, потому что Сергей во сне обхватил меня обеими руками и притянул к себе, еще и ногу сверху закинул.

Я честно старалась держаться от него подальше две недели, потому что сейчас я должна думать о дочери и решать проблемы, а не превращать свою жизнь в хаос. Давлатов – это источник проблем. Он не тот, с которым может быть «долго и счастливо». И я ему на фиг не сдалась, может, трахнуть пару раз. А последняя неделя с мелочными придирками меня доконала. Поэтому вчера, когда он прицепился к этим чертовым шкафам, я не выдержала и решила его проучить, сняв белье. Только вот такого результата я не ожидала. А еще меня очень беспокоит, что я испытываю к нему просто какое-то сексуальное помешательство – стоит ему оказаться рядом, как меня ломает от неудовлетворенного желания. Изучаю пострадавшие запястья: за ночь стало хуже – на обеих руках красуются темно-сине-фиолетовые синяки, и в некоторых местах стесана кожа. На ноги смотреть вообще не хочу.

Сергей проснулся, разворачивает меня к себе лицом. Он подминает меня под себя, ложится на меня сверху, я животом чувствую стоящий колом член, мои руки запрокидывает вверх и удерживает меня в таком положении. У меня между ног сразу же все напрягается, такое ощущение, что я в очень жаркий день сильно хочу пить. А потребность ощущать Давлатова внутри – это как стакан холодной воды. Только вот я никак не могу ограничиться одни стаканом. Мне нужно все больше и больше. Это пугает. Зависимости не доводят до добра. Взгляд мужчины темнеет от похоти. Он начинает целовать мне шею, потом грудь, облизывает языком сначала один сосок, потом второй, затем прикусывает их по очереди зубами, потом кусает груди. Напряжение внутри меня возрастает. Я раздвигаю ноги как можно шире, он оказывается между них. Трусы Сергей еще не снял и это единственная преграда между нами. Мне хочется самой достать его член и насадиться на него.

Давлатов ловко сдергивает с себя ненужную тряпку, поворачивает меня на бок, верхнюю ногу выпрямляет и кладет себе на плечо. Его ноги согнуты в коленях и расположены по обе стороны от меня. Он, фактически сидя на второй моей ноге, заполняет меня собой до отказа.

Я издаю только беспомощное:

– О-о-ох.