С улыбкой хищника - Игорь Середенко

Я понимал, что налаживание экономических отношений невозможно было без урегулирования политических вопросов. Дело в том, что этот вопрос был довольно сложным из-за многогранности культурных и религиозных сфер, влияющих на сознание арабского населения. Помимо этого, в стране действовали и поддерживались террористические группировки, такие как: «ИГИЛ», «Джебхат ан-Нусра», «Кизбула», «Братья-мусульмане», «Фронт ан-Нусра» и многие другие.

Президенту России нужно было учесть влияние и этих многочисленных группировок. Именно они, подстрекаемые верующими и на религиозной почве, разжигали огонь вооруженных столкновений в различных регионах: Сирии, Ираке, Леване, Катаре. Эти вооруженные группировки, поддерживаемые, не открыто, властями Саудовской Аравии, устанавливали в Ираке и Сирии режимы «воинствующего экстремизма». Президент открыто осуждал акты похищения людей и захвата заложников, совершаемые этими группировками, связанными с «Аль-Каидой». Само же саудовское руководство категорически отвергает обвинение о связях официальных лиц государства с исламскими террористами. Местные спецслужбы бездействуют, они не противостоят экстремистским группировкам с достаточной результативностью, особенно в сферах финансирования этих группировок.

В отличие от политиков Запада, обвиняющих лишь одну сторону, не вникая глубоко в причину многочисленных конфликтов, президент заявил, что в сирийском конфликте «кровь находится на руках с обеих сторон». Он предостерег Запад от поддержки сирийских повстанцев, которые не только убивают своих врагов, но и расчленяют их тела для демонстрации силы и превосходства. Западные политики, как всегда, отнеслись с критикой в адрес президента. Это и понятно, им не понравились открытые и смелые мысли президента. По лицам его недругов, я понял, что его враги боятся его и уважают, как разумного и дальновидного политика. И у них есть веские основания для этого, ведь благодаря президенту России удалось за последние десять лет из среднего государства поднять и превратиться в крепкую страну с мощной экономической поддержкой и сильной армией. Теперь наши политические недруги, готовые стереть нас в порошок, будут десятки раз обдумывать свой шаг, перед тем, как поставить нам подножку.

Президент чувствовал себя, после речи и ярких дебатов, превосходно. Вечером у него был славный аппетит, он находился в здоровой спортивной форме, словно спортсмен на арене. Я много раз наблюдал за его тренировками в спортивном зале, и я могу с уверенностью сказать, что президента не так просто сломить, и уж тем более поставить на колени. Он крепок и силен, здоров и бодр. Его постоянно работающий мозг готов встретить любые трудности. Я всегда гордился таким президентом и тем, что я работаю под его руководством, и мне доверена высокая честь — охранять жизнь и здоровье нашего президента.

Второй день нашего пребывания в Саудовской Аравии прошел без происшествий. Завтра отлет президента на родину, некоторые члены делегации отправятся в Ирак.

Я расставил своих людей, кажется, что и мышь не нарушит покой президента. Жаль, что со мной нет моего надежного помощника, Громова. Сейчас он находится на отдыхе, а через неделю и он присоединиться ко мне.

Сегодня последний день нашего пребывания, и я, как всегда отправляюсь в какой-нибудь антикварный магазинчик, в поиске необычной старинной вещи. Я поспрашивал местных, в том числе и продавцов редких предметов старины, и они мне посоветовали один адрес.

Неказистый двухэтажный магазин находился на окраине города. Я был несказанно рад, что такой существует. Но, увы, в самом магазине меня ничего не привлекло. За прилавком стоял молодой парень, он был темнокож, высокого роста, что было необычно для местного населения. Мне даже показалось, что он был африканцем. Он был приветлив, его длинная улыбка открывала два ряда удивительно белых и здоровых зубов. Его глаза ничем примечательным не выдавались — черные, круглые. Когда я просмотрел все предметы, что он мне представил, и я готов был уйти, то он меня внезапно остановил. Я был удивлен, неужели у этого пройдохи еще что-то в закромах завалялось. Но, вместо старинной семейной реликвии, он повел меня на второй этаж. Парень попросил подождать, а сам ушел. Признаюсь, он меня заинтриговал. Здесь, среди картин, многочисленных статуэток, ваз и прочей барахолки, по-видимому, скупленной им или его семьей у здешнего населения, я простоял в полной тишине минут пять. Тишина нарастала, мне казалось, что людей за занавешенными окнами вовсе нет, город вымер. А еще меня держала ужасная мысль, что за мной кто-то следил. Весь ужас, охвативший меня, заключался в том, что этот таинственный взгляд казался нечеловеческим, будто за мной наблюдает давно умерший человек. Тишина, поначалу казавшаяся мрачной, переросла в тревожную, пугающую и даже зловещую. Если бы я простоял здесь еще минут пять, то мое беспокойное сердце билось бы чаще, а пульс подскочил бы до невозможного. Спустя минуту моего пребывания под чьим-то, казалось, гипнозом, я погрузился в одно из тех состояний, которое могло свести меня с ума. Я хотел покинуть эту зловещую комнату, убивающую во мне все живое, но внезапно почувствовал, что я не могу сдвинуться с места, мои члены не подчинялись сознанию. В этот момент, я почему-то не испытывал страха за свою жизнь, я чувствовал себя словно запертый мотылек в стеклянной банке. Мой мозг осознавал и изо всех сил бился в истерике, но тело было обездвижено, как бы закреплено на месте.

Внезапно, моему, все еще острому, возможно из-за инстинкта самосохранения, слуху донеслось какое-то шуршание за моей спиной, словно что-то тихо открылось. В этот зловещий и спасительный момент околдовавшие меня чары исчезли, и я смог почувствовать свое трепещущее, перед неведомыми силами, жалкое тело. Я судорожно обернулся и увидел мужчину. Это был какой-то старец, низкого роста, я бы дал ему не менее ста лет, но передвигался он бодро, возможно его мышцы и суставы были в норме, здоровые и бодрые. Его лицо было изборождено ямками и многочисленными старческими узорами — морщинами. Кожа темная, как у всех арабов, хотя он мне больше напоминал африканца, видимо, глубокая старость скрыла его истинную национальность, во всяком случае, по его лицу я не мог определить. Волосы черные, короткие, седина лишь немного с краев коснулась его. Брови густые, короткая борода, с белизной от времени, на остром ее конце. Особое внимание нужно уделить его губам. Не заметить их жуткую особенность невозможно было. Выпуклость губ, как это характерно для африканского населения, отсутствовала. Это придавало губам какую-то зловещую форму — они казались мнимыми, словно их и не было вовсе. Маг натянуто улыбнулся, и подобие улыбки оголило поразительно ровный и здоровый, белый ряд зубов. Самым удивительным были его глаза. Они, казалось, в отличие от тела, совсем не постаревшими, и были захватывающе живыми. Черные зрачки двигались быстро, хоть веки казались массивными, неподъемными. Но стоило векам приподняться, как под ними появлялись два подвижных, словно метеора, черных зрачка. А стоило им остановиться, сфокусироваться на тебе, и, казалось, что они способны пронизать твое тело насквозь. Меня поразила зловещая мысль, я почувствовал, как эти два черных зрачка старца проникают вглубь моего сознания и читают мои мысли. Мне никогда еще в жизни не было так страшно. Страх этот был чувством инстинкта, животным, защитным. Он был куда более глубоким, зловещим, способным разобрать меня на частицы, атомы, перемешать их так, что полученная в результате масса, оболочка и сознание, будет иметь ничего общего с моим телом и сознанием. Он способен превратить меня в чудовище, которое не в состоянии создать даже самый отвратительный мозг преступника, чудовищного маньяка, безумного психопата. Мне казалось, что я был перед ним абсолютно незащищенным, голым, неспособным к какому-либо сопротивлению, одинок и беззащитен перед неведомой, зловещей и могучей силой. Я понял, что передо мной стоял маг, мастер черной магии, неведомой и непостижимой современной науке, ибо эта сила, поле превращений, не действует в нашем привычном мире, его природа более сложная и глубокая, а ее законы более древние, уходящие своими корнями в зарождение человечества.