Кто сделал бога - Юлия Борисовна Жукова

— Оценил кучу? — весело приветствовал меня главный лингвист проекта.

Я растерянно помотал головой, и меня отвели к окну. Рекреация находилась на третьем этаже, и окна её можно было разглядеть из-за забора, поэтому в них были установлены матовые стёкла, так что, чтобы выглянуть, требовалось открыть створку. Снаружи запах был почти невыносимым, но я застыл, узрев, что творилось во дворе. Прямо начиная от зоны отдыха с лавочками и до внешнего забора возвышалась куча портящихся фруктов. Под палящим июльским солнцем она разжижалась прямо на глазах.

— Что это?..

— Руководитель расщедрился на гостинцы для господина Умукха, — пояснил лингвист, закрывая окно.

— Он издевается, что ли? — шокированно прошептал я. Нет, ну одно дело переспелых бананов гроздь из дома принести, но это же явно оптовая… закупка? Утилизация?..

— Вовсе нет! — заныл над моим плечом голос господина Умукха, и я, честно говоря, малость шарахнулся от неожиданности. Только что там никого не стояло. — Господин Сержо очень заботливый и добрый!

Мы с лингвистом переглянулись. О том, с каким отвращением руководитель проекта относился к подопытному, были осведомлены все на проекте. Это невозможно было не заметить. Однако мы уже выяснили, что господин Умукх с большим трудом распознаёт внешние проявления человеческих эмоций, а язык тела не понимает вообще. Но если сам господин Умукх не заметил враждебности, то, наверное, не стоит его разубеждать. Как знать, что случится с проектом, если он потребует заменить руководителя, а то и вовсе откажется участвовать.

— Я просто неудачно выразился, — пошёл я на попятный. — Конечно, господин Сержо обязан предоставлять вам всё необходимое.

Сегодня, как назло, к нашему коллективу присоединились ксенофизиологи, которых до того не могли допустить, потому что их кафедра не проходила какую-то государственную проверку. Перед новыми коллегами было неловко за вонь, но что поделать.

Они довольно быстро выяснили презанимательнейшую вещь: господин Умукх не управляет в полной мере своим телом. Точнее сказать, он не управляет им с той степенью детализации, с которой это может делать человек. Скажем, он спокойно поднимает одну ногу за другой, когда ходит, но если просто попросить его поднять ногу, он не понимает, как это сделать. То же самое касается и прочих движений: он оказался абсолютно неспособен к танцам и даже элементарной зарядке, как кукла, у которой конечности поворачиваются только в пределах подвижности шарниров.

В разгар нашего жаркого обсуждения этого феномена в рекреацию явился господин Сержо. Выглядел он скверно — синяки под глазами, отёкшее лицо, тремор в кистях рук. Чувствую, этот проект даётся ему дорогой ценой.

Оглядев помещение и не обнаружив подопытного — тот использовал перерыв, чтобы пойти ещё порыться в куче плесневелых фруктов, — господин Сержо закрыл дверь и сложил руки на груди.

— У меня к вам вопрос, господа интеллектуалы, — начал он, и я уже понял, что грядёт что-то нехорошее. К исследователям на проекте этот господин относился немногим лучше, чем к подопытному. — В соглашении о проекте всеобщим по белому написано, что вы обязаны предоставить ему всю известную вам информацию из публичного домена, в особенности по биологии, медицине и смежным темам. Можно узнать, какого дьявола он узнаёт о микробах от уборщицы?

Мы обомлели. Господин Умукх никогда не спрашивал о микробах…

— Речь шла о том, чтобы отвечать на все его вопросы, — первым собрался с мыслями доктор Зеленски. — Что мы и делаем. О микробах он не спрашивал.

— Мне глубоко наплевать, что он спрашивал, что нет, и даже к чему имеет доступ, — нетерпеливо вздохнул господин Сержо. — Вы понимаете, что будет, если Байч-Харах услышит, что вместо лучших умов планеты его подопечным занимается уборщица?

— Ну, может, её к нему не пускать? — предложил один из физиологов, доктор Грём.

— Я её уже отправил в отпуск, — отмахнулся Сержо. — Дело не в этом. Муданжцы отдали его нам, чтобы он удовлетворил свою тягу к знаниям. Если он поймёт, что мы свою часть сделки не выполняем, можете с проектом распрощаться. А если мы до тех пор не поймём, как устроена эта тварь и как с ней справиться в случае чего, минбез нас тоже по головке не погладит. От вас же ни в том, ни в другом направлении толку нет!

— Но позвольте, — возмутился я. — Господин Умукх — чёрный ящик. Никто не может ожидать, что исследователи поймут, как он устроен, за какой-то месяц.

— Значит, сделайте так, чтобы у Муданга не было поводов забрать его назад, — отрезал Сержо. — Не получаете знаний о нём, так поделитесь знаниями с ним, а то это существо вчера содрало все покрытия в столовой, пытаясь уничтожить микробов. Вы понимаете, что было бы с вами, если б вы в этой столовой очутились в тот момент?!

Вот тут тёмные круги под глазами руководителя проекта мне стали понятны.

— Байч-Харах требовал, чтобы мы отвечали на вопросы подопытного, — настаивал главный психолог. — Мы отвечаем! Но он устаёт от экспериментов, а уставший — ни о чём не спрашивает. При этом у него исходных знаний — с гулькин нос. Как вы себе представляете, мы тут начальную школу одного ученика должны открыть вместо исследовательского центра?

— Я никак это себе не представляю, — отрезал Сержо. — В мои обязанности фантазии не входят. Я только могу вам сказать, что если случится ещё подобный казус, то вас заменят на тех, кто не станет задавать таких вопросов, а придумает, как их решать.

С этими словами он поднялся и пошёл на выход, но у самых дверей притормозил и бросил через плечо:

— И донесите до него любым способом, чтобы не упражнялся в медицине на живых людях, пока не угробил кого-нибудь.

Доктор Поэма, наблюдающий скептик

Весь вчерашний день в итоге был посвящён пересмотру расписания проекта. Раз после экспериментов господин Умукх уже был не в силах задавать вопросы, решено было начинать день с его образования. Это всё вызывало массу разногласий: во-первых, что такое делает господин Умукх по ночам, что к утру снова свеженький? По его собственному утверждению, не спит. Камеры наблюдения в его комнате нет, а ставить на него датчики бессмысленно — в той форме, в которой ему комфортнее всего постоянно находиться, у него нет ни сердцебиения, ни каких-либо других показателей, которые мы могли бы