Кто сделал бога - Юлия Борисовна Жукова

час. Мух всё ещё сидел там, но в этом не было ничего необычного: после ухода учёных он обычно болтался или в столовой, или в рекреации, не зная, чем себя занять. Они б ему хоть домашнее задание давали, надо же развивать ребёнка.

Мальчишка сгорбился над планшетом, да так увлёкся, что даже не заметил её появления. Что же эти учёные-кипячёные не проведут ему курс цифровой грамотности? Мало ли что он убогий, так ведь пропадёт!

— Что ты там всё читаешь? — заворчала тётя Зина, шуруя шваброй под столами. Опять липкого чего-то налили на пол, ну что за люди…

— Про холодильник, — ответил Мух.

Тётя Зина мученически вздохнула.

— Шёл бы погулял, погода вон какая хорошая, солнышко. Сидишь тут целыми днями в четырёх стенах.

— Меня просили наружу не ходить, — сообщил Мух, рассеянно взглянув в окно.

— Кто просил-то? — насторожилась тётя Зина. Не под замком же он тут?

— Не помню… — протянул Мух и вздохнул.

Тётя Зина покачала головой и сделала себе заметку поговорить с руководителем эксперимента, а то куда это годится — подростка засадить в бетонную коробку? Это же повод для обращения в СМИ!

Размышляя о том, что именно скажет руководству, Зинаида Матвеевна прошлась подо всеми столами и дошла до того, за которым сидел Мух. Он уже не пялился в планшет, а следил за её движениями, смешно поворачивая голову вслед за насадкой швабры. Тётя Зина по привычке молча подсунула швабру ему под ноги, ожидая, что он их приподнимет, но он не шевельнулся.

— Ну что сидишь, дай помыть! — нетерпеливо поторопила она.

Мух воззрился на неё, как будто впервые увидел.

— Что дать?

Уборщица закатила глаза.

— Ноги, говорю, подними! Не понимаешь, что ли, что я пол мою?!

Мух уставился мимо края стола на свои ноги, как будто не знал, что с ними делать.

— Господи боже, ну отойди хоть! — взмолилась уборщица. И как эти учёные с ним справляются?..

Мальчишка проворно выскочил из-за стола и отбежал в дальний угол.

— Да ладно тебе шарахаться, — проворчала тётя Зина, оттирая очередное липкое пятно — самое большое, не иначе Мух тут что-то пролил. — Мне ж просто помыть.

— А зачем мыть? — донёсся до неё из угла зудящий голос Муха.

— Как это зачем? — оторопела уборщица. — Чтоб чисто было!

Она даже распрямилась, чтобы посмотреть, не придуривается ли парень.

Он задумчиво изучал пол у себя под ногами.

— А где грязно?

Зинаида Матвеевна покачала головой. Так-то вот ложки гнуть! Простых вещей не объяснили человеку, небось всё по всяким шоу таскали вместо школы.

— Ты, может, не видишь, тут вон кафель бежевый, на таком пыль и грязь не сразу видно. Но если не мыть каждый день, она накопится. А в ней микробы всякие, антисанитарно это, понимаешь?

— Ани… таро?..

Тётя Зина прислонила швабру к столешнице, села на стул и принялась в меру своего понимания объяснять микробную теорию, приводя в пример виданные на своём веку болезни друзей и родственников. Мух слушал вполуха, водя расфокусированным взглядом по помещению, но тётю Зину это не смущало, привыкла уже, что он не может долго концентрироваться. Ладно, авось хоть что-нибудь усвоит.

— Значит, — резюмировал парень, когда она закончила, — надо всех микробов отовсюду удалить. И тогда не будет болезней?

Тётя Зина нахмурилась. Что-то тут было не так. Ах да.

— Отовсюду не надо, — припомнила она далёкие школьные годы. — В людях они ж тоже есть, эта, микрофлора, во.

— Кроме людей, — понятливо закивал Мух.

Тётя Зина заикнулась было про мытьё рук, но решила, что на один раз с неё хватит. Дальше пусть учёные отдуваются, что они, зря деньги получают?

— Да, горюшко, — вздохнула она и встала, чтобы убрать свой инвентарь и пойти домой. Уже выходя в дверь, она услышала за спиной какой-то странный шелест или, может, шкворчание. Что-то треснуло, что-то скрипнуло. Тётя Зина не смогла соотнести услышанное ни с каким известным ей источником шума. А обернувшись, замерла в ужасе.

Всю столовую как будто расстреляли из игрушечного пистолета пластиковыми пульками. А может, залили кислотой. Ламинация на столешницах и дверцах шкафчиков встала дыбом, топорщась этаким ворсом. Кафель на полу покрылся выщерблинами. Стёкла окон стали непрозрачными, как будто матовыми, рамы покосились, по паре стёкол побежали трещины. За стойкой бара, где располагалась кухня, что-то дымилось, а прочее торчало искорёженными остовами.

— Мать честная, — выдохнула тётя Зина, переводя взгляд на Муха, задумчиво теребящего в руках разлезающуюся на нитки одежду. — Ты что ж сделал?

— Удалил микробов, — озабоченно ответил Мух. — Я что-то испортил, да?

Тётя Зина с грохотом выпустила из руки нетронутую коррозией швабру, прижала эту руку к сердцу и так быстро, как только смогла, помчалась к кабинету руководителя. В голове у неё пульсировала только одна мысль: лишь бы начальник был на месте, лишь бы поверил!

3 июля

Анатоль Сержо, руководитель проекта

Сбивчивые объяснения уборщицы рисовали апокалиптическую картину. После прошлого раза я внушал себе, что просто устал, переработал, нервы расшатались, вот и накрыло паникой, но теперь страх вернулся сторицей. Идти смотреть на разрушения, причинённые тварью, было страшно до сведённых мышц. Но это мой проект, моя ответственность, и кому как не мне разгребать его последствия? Пришлось всё-таки пойти.

Тварь забилась в дальний угол и вид имела несчастный. Я бы, может, проникся, если бы не знал, на что способно это существо. Под ногами хрустели измельчённые остатки покрытий. Столешницы вздулись, как будто вскипели и так застыли, с полопавшимися пузырьками. Даже просто стоять в этом помещении было жутко: казалось, будто моя собственная кожа сейчас вскипит и встопорщится.

— Простите, — зазудел в углу голос твари. — Я не хотел портить… Только чтобы чисто было…

Его комариное нытьё над ухом в сочетании с доказательством его потусторонней силы играли злые шутки с моим рассудком. В голове колотилась мысль — он ведь может и меня вскипятить. В любой момент. Без предупреждения. Всех нас. Я знал это с самого начала, муданжцы ясно сказали: его нельзя укротить, нельзя заставить, нельзя ограничить. Он полуразумное существо, обладающее огромной силой неясной природы. Внезапно статуи и благовония неадекватов под забором перестали казаться мне смешными.

— Вот что отчудил, — возмущалась уборщица. — Я ж не просила, в мыслях не было…

Так, первым делом убрать отсюда эту