Чувства, которые ты вызываешь - Морин Гу

– Хорошо.

С каждым куском меня постепенно наполняла тревога. Такой момент просветления не сулил быстрого освобождения от наказания. Папа сказал, что напишет маме, но она не связалась со мной, так что, скорее всего, это была пустая угроза. Или она ему не поверила. Они не ладили, и я знала, что мама считала папу ворчуном.

Как только я помыла посуду, мы вышли из дома. Папа как раз запирал дверь, когда распахнулась занавеска в доме мистера Рамиреза, и он выглянул на улицу.

– Доброе утро! – крикнула я. Он поморщился и задернул занавеску.

– Напомни мне в качестве благодарности принести ему немного еды, – попросил папа, с хитрой улыбкой на лице закрывая дверь.

– Да, а я постараюсь ее отравить.

Мы спустились и по дороге поздоровались с соседом. Наш комплекс был небольшим и состоял всего из двенадцати квартир, располагавшихся во внутреннем дворе.

– Доброе утро, Эдриан! – крикнула миссис Мишра, поливающая розы в лавандовом велюровом спортивном костюме. Затем она смерила меня взглядом. – Клэра.

В ответ я сердито уставилась на индийскую старушку.

– Миссис Мишра.

Шланг получил дополнительный сердитый взгляд. Пару лет назад она увидела, как я целовалась с парнем, и направила этот шланг на нас.

Весь наш многоквартирный комплекс состоял в основном из кучки старых стукачей. Хорошо, что моего папу мало чем действительно разозлишь: парнями в квартире, наркотиками и плохим поведением с пожилыми людьми. Разрешалось плохо относиться к идиотам, старики же были под запретом. Папа не прочил многого, и мне вполне удавалось не нарушать эти правила. Поэтому внезапное очень строгое наказание и его решение дать мне летнюю работу было чем-то новеньким. Я надеялась, что это не войдет в привычку.

Было настолько рано, что в воздухе ощущалась прохлада. Летние деньки вплоть до Дня благодарения представляли собой невыносимое пекло, но по вечерам и утрам практически всегда было прохладно. Я укуталась в толстовку и не отставала от папы. Стоянка – так называемый склад, на которой жила «КоБра», – находилась в нескольких кварталах от нас, и Роуз собиралась встретиться с нами на месте.

Мы шли по нашей холмистой улице, заполненной дуплексами, ретро-домами и небольшими квартирными комплексами. Пройдя квартал, оказались на Эхо-Парк-авеню, одной из главных улиц нашего района. Вдоль дороги, где брало начало пригородное движение, выстроились пальмы и цветущие палисандровые деревья. Кофейня уже кишела модными мамочками, толкающими коляски. Прямо через улицу, в стрип-молле, расположился небольшой винный магазин, где менялись сменами два работника – один из них завершил свой рабочий день и сейчас садился в древнюю «Тойоту Короллу». При запуске двигателя машина запротестовала.

Пока мы ждали на перекрестке зеленого сигнала светофора, к нам подошел бездомный с белыми как снег волосами и в футболке.

Папа поднял руку.

– Джерри, сегодня у меня нет налички.

Голубые глаза Джерри сверкнули; он хмыкнул и сплюнул на тротуар.

– Может, тогда у Клэры найдется?

Я покачала головой.

– Жаль, но нет. Я все лето буду работать в фургончике этого парня.

– Дело дрянь, – сказал он. В 1960-х Джерри работал посыльным. После кучи сотрясений мозга он оказался на улицах нашего района, но клялся, что просто предпочитает «жизнь без оков».

Папа пообещал отдать ему в конце дня немного еды, и мы перешли улицу. Через несколько кварталов мы миновали мою любимую палатку с фруктами – украшенную зонтиком тележку, принадлежащую латиноамериканке средних лет Каре, которая нарезала фрукт, а затем добавляла к нему сок лайма и порошок чили. Этакий фруктовый взрыв.

– Bom dia, Эдриан, – сказала она и подмигнула. Он подмигнул ей в ответ.

– Buenos días, Кара.

Я закатила глаза, когда мы прошли мимо.

– Ты словно чертов мистер Роджерс[6] Эхо-Парка.

– Кстати говоря, я тут думал о покупке кардигана.

Я резко остановилась.

– ЧТО?

Папа продолжил идти, на ходу надевая зеркальные солнечные очки.

– Мелкая, они теперь в моде.

Я пнула фиолетовый цветок с палисандрового дерева.

– В моде для таких дедушек, как ты.

– Когда ты уже поймешь, что я от природы крут?

Ему еще хватило наглости сделать вращение. Папа когда-то танцевал брейк-данс и именно этим привлек мамино внимание – своей пластичностью.

Я ускорила шаг и обогнала его.

– Новое правило: между нами всегда должно быть расстояние в полтора метра.

Но из-за этого я лишь быстрее добралась до склада – и там, посреди стоянки, с огромным стаканом из «Старбакса» нас ждала Роуз Карвер.

– Как раз вовремя, молодец! – прогремел папа и поднял руку, чтобы дать «пять».

Роуз смущенно подняла свою, и он с энтузиазмом ударил по ней. После этого она потупила глаза и застенчиво отвернулась. Господи. Все западали на моего папу. Это так противно.

Мы с ней не поздоровались. Но я оценила ее одежду – шорты поверх черного боди. Она заметила мой взгляд и сказала:

– Что? – Затем поправила волосы. – Из-за этого наказания пришлось утром найти время для тренировки у станка.

– Да мне без разницы, – зевнула я.

Нас перебил папа:

– Так, малявки, план такой. Сегодня у нас вводный курс в «КоБру». Пройдемся по основам, а затем вы замените меня, чтобы я наконец почувствовал, на что похож обычный день. Поняли?

Я кивнула, а Роуз одновременно со мной елейным голосом ответила:

– Да.

Вот подлиза.

Папа широко раскинул руки.

– Вот эту тихую стоянку мы называем хозяйственно-продовольственным складом. Здесь мы оставляем наши грузовики, подключаем их на ночь, сливаем топливо, чистим фургоны, пополняем запасы льда и даже храним еду на кухне.

Он показал на небольшое бетонное здание, расположенное в углу. Остальная часть стоянки была по периметру окружена высокими соснами. Хоть я никогда и не работала в «КоБре», но много раз приходила сюда. Повсюду была разбросана рухлядь, оставшаяся от фургонов, но мне всегда тут нравилось – создавалось ощущение, что это место отделено от города.

– Роуз, ты можешь найти «КоБру»? – спросил папа, скрестив руки. Умно устроить нечто похожее на викторину. Глаза Роуз загорелись, и она пристально рассмотрела четыре фургона, припаркованных у деревьев.