На всю жизнь и после - Роман Шаталов

поймал глазами парочку, которая следовала позади него по практически пустому тротуару. Две тёмные фигуры молодых людей были далеко, он мог разглядеть только их чёрную одежду и обувь. Преследователи наверняка приняли к сведению, что их цель слишком пристально за ними наблюдает. Юноша не стал прибавлять шаг, потому что дуэт, похоже, не спешил его нагнать; они старались поддерживать один темп и расстояние до объекта слежки. Для проверки своей догадки Борис повернулся ещё раз через несколько метров — незнакомцы подошли ближе. У них было много чего общего: рост и худощавое телосложение, да и тряпки, с виду, носили одинаковые, только лиц не разобрать из-за плотно натянутых капюшонов, которые прикрывали пол-лица.

Голова роилась вариантами о сбросе хвоста. До салона татуировщика оставалось полквартала, поэтому любое действие будет полезнее, чем взвешенный план. Борис развернулся всем телом, встречая преследователей раскрытой грудью, но хвост испарился, оставив в одиночестве прохожих. Незнакомцы разминулись с юношей после пешеходного перехода на перекрёстке. Парни в чёрном приблизились достаточно близко, чтобы раскрыть себя, и сразу повернули направо, скрывшись за углом здания.

«Паранойя, заходи, присаживайся к остальным; ждём шизофрению и начинаем», — воздержался Борис, чтобы не произнести свои мысли вслух.

Без десяти шесть он стоял напротив потухших трубок, которые складывались в название уже знакомого места: «Тату-салон», открыл дверь и услышал только слабый звон колокольчика, который должен был раскатиться по всему парадному помещению, но в комнате гремели недовольные мужские крики:

— Всё это из-за тебя! Ты плохо кожу обработал!

Здоровяк в красной майке-борцовке и рваных джинсах стоял рядом со стойкой ресепшена и грозил пальцем перед безэмоциональным лицом татуировщика. Для Бориса не представлялось возможным разглядеть весь багряный букет эмоций, потому что незнакомец даже не обернулся, когда он вошёл. Подойти с боку нельзя — обожжёт.

— Такое случается, если не следовать инструкции по обработке после нанесения татуировки или пропускать сеансы обработки, — проговорил Виктор внятно, но как-то механически, словно робот. — Вам нужна помощь доктора, — татуировщик потянулся к визитнице за стойкой ресепшена и протянул белую карточку злой детине.

Рослый мужчина хлёстким броском правой руки, плечо которой по-прежнему было скрыто от Бориса, схватил визитку и демонстративно смял её перед лицом мастера. Оба молчали и смотрели друг другу в глаза. Через пару мгновений правая рука опустилась, явив причину перебранки, — от атлетически округлого плеча и до начала предплечья лучился, сливался и переплетался красный отёк с кусочками отслаивающейся чёрной и красной краски, а задумывалась эта припухлость как высокохудожественный и замысловатый узор.

— Ах ты, скотина! Сам бабки поимел, теперь решил кормушку друганам подвинуть! — взорвался мужчина, нависая над Виктором, а правой рукой незаметно скользнул к себе в карман. — Верни мои деньги!

— Конечно, — татуировщик улыбнулся неподходящей улыбкой: она вырисовывала на его лице широкую ровную линию. — Мне нужен ваш паспорт, для возврата средств. Это обязательная процедура.

Мастер зашёл за стойку ресепшена и принялся стучать по клавишам компьютера, а растерянный клиент продолжал стоять на том же месте и смотреть перед собой, а затем он подошёл к стойке и сказал:

— У меня с собой нет паспорта, но это ж я, ты ж меня помнишь, ты мне делал татуировку.

Виктор ответил ему мягко и услужливо:

— Я хочу вернуть вам деньги. Паспорт нужен, чтобы составить типовое соглашение, что я именно вам вернул деньги, а не кому-то другому.

Накаченный мужчина резко развернулся и с досадой на лице поплёлся к выходу, проходя мимо Бориса, он надменно зыркнул на него и остановился. Юноша не сводил с верзилы глаз, белки которых подрагивали. Здоровяк наклонился, чтобы их лица были друг напротив друга. Борис чувствовал на подбородке струйки воздуха, которые выдыхал через ноздри незнакомец.

— А ты что таращишься, урод? Откуда пятно на башке? — он махнул головой в сторону Виктора. — Этот бледный утырок об тебя иглы вытирает?

Сердце юноши билось так сильно, что отдавало в кончиках пальцев. Он с мольбой смотрел в безразличные глаза татуировщика. По лицу бегали крохотные спазмы. После долгой паузы он смог выдавить надломившимся голосом:

— Нет.

Мужчина широко улыбнулся, хлопнул его по спине и вышел, от души хлопнув дверью.

Виктор смотрел на часы, которые через пару секунд покажут шесть часов.

— В следующий раз приходи ровно к тому времени, которое я назначил, — обратился он к парню и указал раскрытой ладонью на часы.

«Господи! Что он за дьявол такой?! Он ещё и будущее умеет предсказывать,» — Борис старался не выдать своего волнения, но в груди он почувствовал, как всё сжимается, будто сердце и лёгкие скручивают и выжимают как постиранную наволочку.

— Я не дьявол, просто мои недавние клиенты для меня как раскрытые книги.

Татуировщик криво сморщил левую щёку в улыбке, будто у него на языке лежала долька лимона. Он упёрся ладонями о стойку, так чтобы Борис видел все его тату на руках — рисунки оружия на видимых участках кожи, не могли характеризовать мастера в глазах окружающих как положительного человека и расположить к себе людей, только если они не были из узких кругов. Угольные зачёсанные назад волосы с синим блеском, бледная кожа, точёное лицо, белая рубашка с закатанными рукавами и чёрная жилетка с узорчатой вышивкой, которая сливалась с основной тканью, — типичный Люцифер.

— Этот парень просто плохо ухаживал за татуировкой, в первый день намазал её спиртом и вазелином, а потом пошёл в баню пить пиво и водку. Последствия не заставили себя долго ждать, и он начал искать козла отпущения, — ответил Виктор на немой вопрос, который можно было прочитать на лице его собеседника, не используя особых способностей.

— А почему вы тогда, — Борис сглотнул и прочистил горло, слова выходили с трудом, — почему вы не воспользуетесь своими силами и не заставите его ухаживать правильно?

Виктор подошёл к своему вчерашнему клиенту поближе и, глядя ему в глаза, принялся объяснять, активно жестикулируя руками и изображая символами практически каждое слово, которые можно сложить из пальцев:

— Он человек, я не могу нарушать его свободу и так бесцеремонно вторгаться в его личную жизнь. Засовывать ему ключ в спину, прокручивать и толкать его в ту сторону, которую мне надо. Привыкай, мы уважаем людей, — последнюю фразу он сказал, прижав кулак к груди.

— Та-а-ак, сто-о-оп! — протянул гласные Борис, выставил раскрытые ладони перед собой и продолжил возмущаться. — Если эта обезьяна — человек, а я тогда кто?!

Мастер посмотрел за его спину, а затем подошёл к окну и позвал юношу жестом. Напротив салона на краю тротуара стояло два человека в чёрной одежде, половина их лиц была скрыта под