О сладких грёзах и горьких зельях - Алиса Чернышова

Видимо, было нечто в моём голосе, что заставило его улыбнуться.

— Конечно!

Дальше я могла наблюдать, как он целует и обнимает нашу "дочку", убеждая, что мамочка непременно поиграет с ней позже (да-да, три раза), а после отправляет её с нянечкой. И, пожалуй, эта сцена вызвала бы во мне умиление невесть откуда взявшимися отцовскими качествами лорда, если бы не отражение этой твари, виденное мной в серебряной глади.

Она на миг встретилась со мной глазами и слегка улыбнулась, хищно и насмешливо.

— Ты любишь меня, мамочка? — спросила она, подходя.

— Больше всего на свете, — сказала я в ответ.

Она знала, что я знаю. Она была разумнее других наваждений этого Замка. Возможно, воплощением его воли.

Это, на самом деле, был весьма распространённый случай. Хищные наваждения и различные твари частенько принимали форму детей. И, если в случае с высшими бывали варианты (тот же Виллан был по сути своей подкидышем, вполне при этом способным на человеческие чувства), то прожорливые уродцы вроде моей новоиспечённой "дочери" манипулировали чужими эмоциями, дабы вкусно покушать.

Несомненно, Саннар, один из лучших известных мне демонологов, тоже это знал. Но едва ли был способен критически мыслить и сопоставлять, находясь под властью Замка. В этом опасность хищных наваждений: они играют с нашими желаниями, показывают то, чего жертве не хватает, чего она хотела бы больше всего. Постепенно эта фальшивая картинка замещает реальность, жертва тянется к ней, не замечая странностей и несостыковок. Некоторые люди, спасённые из лап хищных наваждений, по сей день наивно полагают, что их не спасли, а вероломно похитили из родного мира, где у них была чудесная жизнь.

Грустное зрелище, если честно.

Как я и предполагала, святая святых Саннара — его колдовская лаборатория — оказалась потрясающей. Она занимала всё западное крыло внушительного строения и была, безо всякого преувеличения, прекрасна.

Завороженная, я прослеживала глазами книги трёхъярусной библиотеки, осторожно обходила астрологические модели, любовалась картами и исчерченным демонологическими символами полом. Промелькнула мысль, что интересно было бы сравнить наваждение с реальностью и узнать, как выглядит лаборатория Саннара на самом деле. Может, она и не столь величественна, но, уверена, всё равно хороша.

Ну да, так меня и впустили туда, конечно. Но помечтать ведь можно, правда?

— Нравится? — в его голосе сквозила вполне оправданная гордость.

— Безумно! — сказала я искренне. — Это потрясающее место.

Он улыбнулся, как мальчишка. Я вздрогнула — сколько столетий я не видела на его лице такой улыбки?

— Присаживайся, — он махнул рукой, и из библиотеки выбежало коротконогое кресло, забавно подпрыгивая. Я устроилась в нём, свернувшись клубочком, и принялась наблюдать, как он активизирует знакомые плетения.

Саннар за работой… это было приятное и очень хорошо знакомое зрелище. Именно таким увидела его я в первый раз. Кстати, об этом…

— Ты помнишь нашу первую встречу, милый? — уточнила с любопытством.

А что? Интересно же, что у нас за история в его мечте.

— Ну, я бы не назвал это встречей, — усмехнулся он. — Точнее, это происходило в одностороннем порядке: кое-кто наблюдал за мной с крыши, восседая по соседству с воробьями.

Моё сердце пропустило удар. Откуда… как он узнал?!

— Ты была очень милой, — сказал он. — Хотя сначала я решил, что ты — враг. Стал рассматривать тебя в колдовском зеркале. Ты тайком шпионила за мной, я — за тобой. Всё честно, не так ли?

У меня в горле встал горький ком. Он не мог этого помнить… если только действительно не знал о том, что я наблюдаю за ним.

— Расскажи нашу историю, — попросила я глухо. — Как будто я слышу её в первый раз.

Он бросил на меня задумчивый взгляд.

— Это какой-то тест?

— Нет, — я сжала руки на подлокотниках. — Просто хочу услышать… Не откажешь в капризе?

— Как знаешь, — его руки порхали над плетениями, но он не умолк — для колдуна его уровня на этапе подготовки концентрация и впрямь не слишком необходима. — После того случая ты постоянно приходила. Я наблюдал за тобой, ты — за мной. Несколько раз я порывался познакомиться с тобой, но был тогда неловким болваном, который прекрасно умел ладить с демонами, астрономическими картами и рецептами зелий. С девушками было сложнее. Особенно такими… необычными. Твои родители владели тогда мельницей на отшибе, и ты почти никогда не появлялась в городе. Даже на народных гуляниях в честь Тёмной Матери присутствовала только необходимый минимум времени.

Ну да, это всё — чистая правда. Родители пытались спасти меня, как могли, потому скрывали от мира. Особенно рьяно они начали на меня давить, когда гонения на изменённых приобрели официальный, законный характер.

— Всё изменилось на Балу в честь Зимнего Равноденствия. Тебе было шестнадцать, и…

О да, всё изменилось на том балу. Куда мне, разумеется, не следовало идти.

— …твои родители не отпускали тебя…

… поскольку понимали прекрасно, что мне грозит…

— … но ты всё равно сбежала на бал. Ты была самой красивой там. Мы танцевали, пока в полночь…

… не сработала ловчая сеть, замыкая ловушку для всех изменённых…

— нас всех не пригласили прослушать поздравления моего отца. Там я сделал тебе предложение…

… там, за компанию с Чистильщиками, ты меня сжёг в колдовском огне. Конец сказки.

— …но ты рассказала мне о своём проклятии.

Ух ты, я ещё и проклята? Злой мачехой, не иначе.

— Так вот, говоря о проклятии… — протянула я.

— Да, — сказал он. — Я же сказал тебе: способ защитить тебя почти найден. Скоро ты сможешь покидать замок! Тебя больше не будет за воротами подстерегать смерть. Демоница не получит твоё тело. И знаешь… Если честно, я думаю, ты была права, когда предполагала, что мои сны — тоже порождение проклятия. Чем дольше я об этом думаю, тем более вероятным кажется такой вариант.

Н-да… Не знаю, что за горожанин породил своей мечтой этого монстра, но ему имеет смысл гордиться своим творением: впервые встречаю настолько изящную, тонко играющую чужими желаниями, виртуозно смешивающую правду с ложью западню. Значит, за воротами в меня демоница вселится? Нет, ну не прелесть ли? И вообще, интересно было бы взглянуть, как я сама в себя вселюсь. До чего интересное должно получиться зрелище! Из тех, которые не показывают детям, да-да.

Так, минутку. Мне, значит, из-за страшного проклятья выходить нельзя. Может, удастся его послать — за подарком мне, любимой, например?

— Ну, нам повезло, что хотя бы ты можешь покидать особняк, — закинула удочку я.

Он поморщился.