О сладких грёзах и горьких зельях - Алиса Чернышова

— Я же предупреждал тебя пару суток назад, что пока не могу. Забыла? Ближайшие дни я такой затворник, как и ты. Нельзя выходить, пока не закончу плетение, иначе — всё насмарку!

Серьёзно? Нет, ну гениально же! Поймать, что ли, свою "дочку" и выразить ей восхищение, пока она будет весело отгрызать мне голову?

Теперь вопрос, как говорится, на сто энергетических кристаллов: что не так с этим плетением? Почему в него всё упирается? Саннар якобы сможет выходить за ворота, когда закончит. Но я-то понимаю, что никто отпускать его не собирается. А значит…

— Тебе придётся вложить в это плетение все свои силы, не так ли, милый? — спросила я ласково.

— Да, — ответил он небрежно. — Но я справлюсь, не бойся.

"Нет, не справишься", — хотела сказать я, но роль, пусть и загнанная в самый далёкий угол, всё ещё не позволяла мне этого.

— А сейчас помолчи. Мне надо сконцентрироваться.

Я послушно замолчала и с бессильной яростью наблюдала, как Саннар отдаёт каплю за каплей свои силы на защиту и подпитку проклятого наваждения. В какой-то момент показалось даже, что он сейчас выгорит. Я изготовилась броситься вперёд и драться с ним, чтобы не позволить самоубиться, но сегодня повезло. Всё же, мой враг — очень могущественный колдун. Полностью напитав плетение, он остался жив. И я, в кои-то веки, этому обстоятельству весьма рада.

Но везение не может длиться вечно, не так ли? У меня меньше времени, чем казалось поначалу. А значит, выбор лишь один: я должна сойтись в противостоянии с ролью и вытеснить её из своего тела и сознания, окончательно и бесповоротно. В другом случае она не позволит сказать ему правду, а любой намёк, боюсь, он проигнорирует вчистую.

Если честно… если честно, то даже тогда нет гарантии, что он мне поверит. Я буду вынуждена предстать перед ним такой, какая я есть, то бишь рогатой и хвостатой демоницей. Не решит ли он, следуя логике наваждения, что я одержима, что проклятие настигло меня? Неизвестно. Но, думаю, в крайнем случае можно будет попытаться оттащить его к выходу силой. Хотя, конечно, этот вариант я бы оставила на потом, как самый крайний.

Тихонько вздохнув, я понаблюдала, как он консервирует плетение, и встала, проходя вдоль ряда книжных полок.

— Что ты ищешь? — уточнил он тихо и хрипло.

— Книги о хищных наваждениях, — сказала я, хотя столь прямой намёк вызвал волну тошноты и ярости со стороны роли.

— О хищных наваждениях?

Я быстро обернулась. Он пошатывался, но глаза смотрели остро, внимательно, цепко.

Ну же, Саннар. Ты же умный колдун! Никогда не был дураком. Подумай, наконец!

— Зачем тебе они?

От силы сопротивления роли даже в глазах потемнело. Гадство…

— Просто интересно, — выдавила, умоляя его глазами. Ну же, ну!

Он моргнул… и пошатнулся. Его повело в сторону — плетение явно вытащило очень много сил.

Я бросилась к нему, прежде чем успела осмыслить этот жест, и подставила плечо. В своём, родимом теле я бы и на руках его смогла поносить, если бы приспичило. К сожалению, оболочка человеческой девы для таких подвигов категорически непригодна: удержать его удалось на чистейшем упрямстве. И то запыхтела, как ёжик.

— Пусти, я тяжёлый, — пробормотал он невнятно.

— Обсудим это в спальне, — отбрила я автоматически.

Он сдавленно фыркнул в ответ.

— Обещаешь?

Ну, если понимает пошлые шуточки — значит, ещё не помер.

— Гарантирую. Духа-слугу позвать сможешь?

— Духа-слугу? — он растерялся. — Но у меня нет…

Я нахмурилась.

В принципе, это даже логично. Начни он тут направо и налево бросаться словами на древнем языке, то рано или поздно точно задался бы вопросом, с чего это обожаемые супруга и доченька визжат и плавятся в ответ на некоторые чары. Да и был бы риск, что он призовёт настоящего беса-помощника. А то и не беса: поговаривали, что несколько жизней Саннару даровал сам Зверь. Не знаю уж, за какие заслуги, но факт остаётся фактом.

— Ничего, — пробормотала я. — Весело пойдём. Никого звать не надо! Запевай считалочку. Десять придурков в ведьмин влезли дом. Один из них перецепился за углом. Острый топор и нету головы — но, там и не было мозгов, увы. Девять придурков…

В общем, худо-бедно мы под эти жизнеутверждающие мотивы дошли до одного придурка. И до супружеского ложа, на которое я, поднатужившись, свалила своё сомнительное семейное счастье.

— Ты ужасно поёшь, — сказал он с какой-то беззащитной улыбкой. — И песня просто кошмарная. И рифмы нет!

— Всему тебя учи, — скривилась я. — Ты должен был сказать, что я пою, как соловей!

— Извини, милая, но это очень простуженный соловей. Ну, и немного больной на голову.

Я не выдержала и расхохоталась. Он рассмеялся тоже. Я чувствовала, как силы возвращаются к нему, и тихо радовалась этому.

Хотя в целом, конечно, та ещё ситуация. Веселимся, как дети малые, будто и не было между нами… да чего только не было.

Хотя… кое-чего так и не случилось, верно? И здесь это можно исправить. Он этого не вспомнит, и маленькая шалость никак не отразится на нашей работе. Здесь над нами не довлеют тени прошлого, нас не разделяют интриги, годы войны, смерти, страхи и маски. Это как сон, не так ли? А во сне можно себе позволить всё. Идеальное преступление, о котором никто никогда не узнает… В конечном итоге, имею же я право на своё неслучившееся?

Я осторожно легла рядом с ним, переплетя наши пальцы, и проверила свои внутренние резервы. После ментальной битвы с ролью и конфликта со служанками меня не хватит сейчас на решающий удар. В предрассветный час, когда Тьма сильнее всего — вот когда я сделаю это. А пока…

Наши с ним мысли шли в одинаковом направлении, безо всяких сомнений. Он потянулся ко мне, и я не стала на сей раз его отталкивать.

— Мама, проснись, — теребили меня маленькие ручки. — Мамочка, пожалуйста…

— Ещё рано, — сказала я сонно. — Малыш, ну что с тобой?

— Мама, мне страшно.

Я устало вздохнула и, чуть приоткрыв глаза, ласково провела рукой по волосам дочери, слегка пощекотав маленькие рожки. Её жёлтые глаза чуть светились в неверном утреннем полумраке и были полны страха, хвост беспокойно метался.

Я поморщилась: голова отчего-то была тяжёлой. С другой стороны, чему удивляться? Мы с Наром, как ни крути, почти не спали этой ночью. Даже ужинали в постели, обсуждая планы на будущее. Сложно поверить, что скоро гонения на изменённых закончатся. Мы сможем, наконец, покинуть поместье и рассказать правду о нас всему миру… и больше не будет никакой войны… впрочем, наше поместье всё равно защищено от неё, так ведь? Но внешний мир повидать хочется.