Книги онлайн и без регистрации » Детективы » Лицо ее закройте - Филлис Дороти Джеймс

Лицо ее закройте - Филлис Дороти Джеймс

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 5 6 7 8 9 10 11 12 13 ... 56
Перейти на страницу:

Она протянула руку к Салли. Голоса она ни разу не подняла, но ее спокойная уве­ренность еще больше пугала, чем гнев, И в голосе Салли, когда она отвечала, дро­жали истерические нотки.

– Боюсь, вас ждет неудача. Нет у меня таблеток. Сегодня днем я отдала их Стиве­ну. Да, Стивену! Слушаю, что вы мелете, и радуюсь, что отдала их. Хотела бы я по­смотреть на Стивена, когда он узнает, что вы все давным-давно знали. Дорогая, пре­данная старушка Марта! Такая преданная семейству Макси! Да плевать вы хотели на всех них вместе взятых, старая лицемерка, разве что для хозяина сделали исключение. Посмотрели бы на себя со стороны! Моет его, ласкает, кудахчет над ним, точно над ребенком. Я от смеха готова лопнуть, только уж больно жалкое зрелище. Срамотища! Его счастье, что у него крыша поехала. Да любой бы свихнулся, окажись у вас в лапах!

Она ушла, прижав мальша к бедру; Марта услыхала, как грохнула дверь.

Она наклонилась над раковиной, вце­пилась в нее дрожащими пальцами. Ее со­тряс внезапный приступ рвоты, но легче от этого ей не стало. Она приложила руку ко лбу – привычный жест отчаяния. По­смотрела на пальцы, мокрые от рвоты. Она пыталась взять себя в руки, но в ушах звучал тонкий, детский голосок: «Да любой бы свихнулся, окажись у вас в лапах… окажись у вас в лапах… окажись в лапах». Когда дрожь улеглась и тошнота прошла, ее ох­ватила ненависть. Она начала строить ко­варные планы мести. Представляла, как Салли опозорена и ее с ребенком выгоняют из Мартингейла, раскусив ее – лживую, злую, порочную. Да чтоб она сдохла, эта Сал­ли, мечтала Марта – а мечтать кто запре­тит?

Глава 3
1

Погода в последние недели все время ме­нялась, разве что только снег не шел; а сейчас стала теплой, обычной для летней поры. Может, в день праздника будет сухо, а то и солнечно. Натягивая галифе – она со­биралась на прогулку со Стивеном, – Дебора увидела из окна красные и белые па­латки и разбросанные по лужайке не до конца еще сколоченные прилавки, которые пред­стояло украсить гофрированной бумагой и флажками. Чуть дальше на поляне уже об­несли площадку для детских спортивных со­ревнований и танцев. Под вязами устано­вили старенькую машину с громкоговори­телем, и змейки проволоки, вьющиеся по дорожкам и цепляющиеся за деревья, сви­детельствовали о попытках местных заядлых радиослушателей установить усилительную систему для музыки и разного рода объяв­лений. Дебора отдохнула за ночь и теперь стоически переносила эту суету. По опыту своему она уже знала – закончится празд­ник, и глазу предстанет совсем иное зре­лище. Как бы люди ни старались вести себя аккуратно, – правда, многим доставляет удовольствие, когда вокруг коробки из-под сигарет, огрызки фруктов, – по меньшей мере неделю потом приходится пыхтеть, чтобы сад перестал казаться поруганным. Цепочки флажков, натянутые от одной зеленой сте­ны к другой, и так уже придавали купе де­ревьев неподобающее легкомыслие, а гра­чи, к ужасу своему, оказались втянутыми в еще больший шум, чем обычная перебранка. Кэтрин, когда она погружалась в мечта­ния о празднике в Мартингейле, больше всего хотелось помогать Стивену – она представляла себе, как он, окруженный цветом чадфлитского общества, людьми яркими, мыслящими и неравнодушными, выводит своих лошадей. У Кэтрин, ко­нечно, были весьма колоритные, но явно устаревшие представления о роли и месте семейства Макси в чадфлитском обществе. Но эти радужные мечты разбились о не­поколебимую убежденность миссис Мак­си, что ее гостям надлежит быть там, где они более всего нужны. А нужны они у прилавка с белым слоном. Когда Кэтрин пришла в себя от разочарования и оби­ды, к удивлению своему, она обнаружи­ла, что ей и здесь очень интересно. Все утро она провозилась с товаром, сорти­ровала, оценивала – ведь им все это доб­ро продавать. Дебора точно знала, что почем и кто что купит, да оно и понятно – опыт немалый, к тому же почти все она сама раздобыла. Сэр Рейнольд Прайс по­жертвовал большое ворсистое пальто с отстегивающейся водонепроницаемой под­кладкой, которое она немедленно отло­жила в сторону, чтобы оно попало пря­миком доктору Эппсу. Ему на зиму именно такое пальто нужно – ведь приходится мотаться в открытом автомобиле; когда ты за рулем, кому какое дело, в чем ты. Еще там была старая фетровая шляпа, принад­лежащая самому доктору, которую его помощник безуспешно пытался сбыть во время этих ежегодных распродаж, но она неотвратимо возвращалась к своему сер­дитому хозяину. Стоила она шесть пен­сов и была выставлена на всеобщее обо­зрение. Были там также свитера ручной вязки сногсшибательных рисунков и цве­тов, бронзовые безделушки и фарфор с каминных полок местных жителей, связ­ки книг и журналов и потрясающая кол­лекция гравюр в тяжелых рамах, на то­неньких медных пластинках были выгра­вированы подобающие случаю названия. К примеру: «Первое любовное послание», «Любимица папочки», гравюры-близнецы, выполненные в весьма изысканной мане­ре, под названием «Ссора» и «Примире­ние», а также несколько стенок, изобра­жающих солдат: или целующих своих жен на прощание, или же предающихся бо­лее целомудренным радостям при новой встрече. Дебора предсказывала, что они будут пользоваться особым спросом, и объя­вила, что одни только рамки стоят пол­кроны каждая.

К часу дня все приготовления были за­кончены, домочадцы торопливо переку­сили, прислуживала им Салли. Кэтрин вспомнила, что утром Марта сердилась: горничная проспала. Судя по ее разгоря­ченному виду, Салли пришлось попотеть, чтобы наверстать упущенное время; к тому же, подумала Кэтрин, она, видно, чем-то взволнована, хотя и старается выгля­деть покорной и расторопной. Трапеза прошла довольно мирно, поскольку всех объединяли общие хлопоты, и при этом каждый был занят своим делом. В два часа приехали епископ с супругой, чле­ны комитета сошли с веранды гостиной, сели, немного робея, в кружок на при­готовленные для них стулья; так произошло официальное открытие праздника. Епис­коп был стар и уже не служил в церкви, но сенильным стариком пока еще не стал – его короткая речь представляла собой об­разец простоты и благородства. Слушая его приятный старческий голос, Кэтрин впервые подумала о церкви с интересом и теплом. Вон норманнская купель, около которой они со Стивеном будут стоять во время крещения детей. А в этих боковых приделах покоится прах его предков. Вот коленопреклоненные фигуры Стивена Макси и его жены Деборы, навеки застывшие в камне – лицом друг к другу, руки сло­жены в молитве. Там же выполненные в каноне бюсты других Макси шестнадцатого века, и просто плиты, оповещающие о гибели сыновей на Галлиполи[6]и на Марне[7]. Кэтрин часто думала о том, что погребения усопших членов семьи становились все менее пышными с тех пор, как цер­ковь св. Седа и св. Марии в Чадфлите стала не столько местом паломничества, сколько личной усыпальницей останков Макси. Но сегодня, будучи в приподня­том настроении, преисполненная доверием ко всем, она думала о членах этой семьи, живых и мертвых, без тени насмешки, и даже барочный экран за алтарем и коринф­ский ордер[8]она воспринимала как знаки особых заслуг Макси.

1 ... 5 6 7 8 9 10 11 12 13 ... 56
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. В коментария нецензурная лексика и оскорбления ЗАПРЕЩЕНЫ! Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?