Блондинка. Том II - Джойс Кэрол Оутс

Касс присвистнул.

— Это я вижу, мэм.

— Я тоже вижу, мэм, и чувствую здесь себя совершенно лишним, — сказал Эдди Дж. То, разумеется, была шутка, ибо Эдди Дж. никогда и нигде не чувствовал себя совершенно лишним.

Молодая белокурая женщина, представившаяся Теде Бара «Нормой Джин Бейкер», рассматривала особняк во франко-нормандском стиле сквозь темные очки, сосредоточенно и восхищенно, как маленькая девочка. Косметики почти никакой, а кожа потрясающая, гладкая, словно светящаяся. Платиновые волосы почти полностью скрывает малинового цвета тюрбан — примерно такой же носила в сороковые Бетти Грэбл. Под просторной белой шелковой туникой выступают холмики грудей. Наряд довершали белые шелковые слаксы, немного помятые в промежности. И еще на ней были соломенные сандалии на босу ногу. Тоненьким бездыханным голоском она воскликнула:

— О! Как здесь красиво! Прямо как в сказке. Вот только в какой?..

Теда Бара ответила неуверенной улыбкой. И решила, что вопрос чисто риторический и не требует ответа.

А потом заявила, что начнут они с прогулки по владениям. «Это чтобы составить общее впечатление». И быстро провела их по выложенным камнями дорожкам, через вымощенные плитами террасы, мимо бассейна в форме почки, где на рябящей от ветра аквамариновой воде плавали опавшие пальмовые ветви, тельца мертвых насекомых и даже несколько маленьких птичек.

— Бассейн чистят утром, по понедельникам, — извиняющимся тоном заметила она. — Уверена, на этой неделе его тоже чистили.

Норме Джин показалось, она видит мелькающие у самого дна тени. Словно то были призраки пловцов, и она тут же отвернулась, не захотела присматриваться слишком пристально. Эдди Дж. влез на доску для ныряния и согнул ноги в коленях, делая вид, что собирается прыгнуть. Касс насмешливо протянул, обращаясь к женщинам:

— Только прошу, не подначивайте его, пожалуйста. Даже не смотрите на него. У меня нет ни малейшего намерения утонуть, спасая его драгоценную жизнь.

— Да пошел ты куда подальше, жиденок пархатый, — весело огрызнулся Эдди Дж. Он смеялся, но в голосе его звучала неподдельная злоба.

Теда Бара торопливо повела их дальше.

Норма Джин шепнула Эдди Дж.:

— Это грубо! Что, если она еврейка?

— Она же должна понимать, что я просто шучу. Даже если ты этого не поняла.

Они находились так высоко над городом, что здесь постоянно дул ветер. Интересно, что же творится в этом имении во время сезона ветров Санта-Ана? Даже страшно подумать, решила Норма Джин. Возможно, здесь совсем неподходящий климат ни для беременной женщины, ни для ее младенца. Однако Кассу и Эдди Дж., родившимся и жившим в детстве в элегантных особняках, хотелось иметь дом непременно в горах, что-то «экзотическое», «особенное». Их не слишком заботило, ни сколько это может стоить, ни кто именно будет платить за этот дом. И потом, чтобы обслуживать все эти владения, нужны слуги. Никаких дополнительных доходов от «Ниагары» Норма Джин не получала, хотя фильм считался одним из самых кассовых. Она была у Студии на контракте и получала лишь зарплату. И Касс, и Эдди Дж. это прекрасно знали! Теперь же она беременна, а это означает, что примерно год сниматься она не сможет. А может, даже и дольше. (А может, ее карьера вообще на этом закончится.) Но когда она осторожно спросила, во сколько могут обойтись им «Кипарисы» в месяц, оба они поспешили уверить ее, что сумма совсем не велика, беспокоиться не о чем.

— Мы потянем. Мы трое.

Норма Джин рассматривала очередную зигзагообразную трещину в каменной стене дома, украшенной изысканной мексиканской мозаикой. В трещине кишели мелкие черные муравьи.

Имение получило название «Кипарисы» за то, что вокруг дома вместо пальм были посажены итальянские кипарисы. Лишь несколько деревьев сохранили изящные скульптурные формы, большинство согнулись и искривились от непрерывно дующих ветров и походили на скорченные в адских муках создания. Казалось, так и видишь, как они корчатся в этих самых муках. Гномы, эльфы, злые феи. Впрочем, Румпельштильсхен вовсе не был злым гномом, напротив, он очень любил Норму Джин, был ее лучшим другом. Он любил ее такой, какая она есть. О, если б она вышла замуж за мистера Шинна! Тогда бы он не умер. Тогда бы сейчас она носила в себе ребенка И.Э. Шинна, и у нее был бы прекрасный собственный дом, и весь Голливуд уважал бы ее, даже боссы со Студии. (Но Исаак ее предал, несмотря на все его разговоры о любви. Ничего не оставил ей по завещанию. Ни пенни! Мало того, заставил подписать контракт на целых семь фильмов, чем превратил практически в рабыню Студии.)

Теда Бара ввела их в дом. Показала парадный вестибюль. Прямо как в музее: мраморный пол, канделябры, сверкающие медью и хрусталем, шелковые обои, высокие зеркала, вделанные в деревянные панели на стенах, витая лестница, ведущая наверх. Гостиная показалась мрачной и такой огромной, что Норме Джин пришлось сощуриться, чтобы разглядеть дальнюю ее сторону. Мебель была затянута в белые чехлы, паркетный пол ничем не прикрыт. Над гигантским камином висели на стене скрещенные шпаги. Рядом красовались железные рыцарские доспехи, похоже, что средневековые. Касс присвистнул:

— Прямо как у Д.У. Гриффита![6]В одном из его поганых эпических фильмов!

Овальные зеркала в позолоченных рамах филигранной работы отражали другие овальные зеркала в таких же рамах, создавая странный эффект бесконечности пространства, и сердце у Нормы Джин затрепетало.

Здесь гнездится безумие. Сюда нельзя входить!

Но поздно, обратного пути уже нет. Касс и Эдди Дж. страшно на нее рассердились бы.

Нынешним владельцем этой собственности являлся Банк южной Калифорнии. В «Кипарисах» вот уже несколько лет никто не жил, не считая людей, снимавших особняк на короткие сроки. Предыдущей владелицей являлась красавица актриса тридцатых. Актрисой она была никудышной, снималась в мелких ролях, зато пережила своего мужа, богатого продюсера, на несколько десятилетий. Эта женщина являлась своего рода местной легендой. Своих детей у нее не было, зато она усыновила целую кучу ребятишек сирот, в том числе и несколько мексиканцев. Двое ребятишек умерли по «естественным причинам», другие куда-то исчезли или просто сбежали. Помимо них, дом бывшей актрисы населяла целая толпа «родственников» и «помощников», которые беззастенчиво грабили и обманывали ее. Ходили злобные сплетни, будто женщина эта была пьяницей, наркоманкой, несколько раз пыталась совершить самоубийство. И несмотря на все это, давала огромные суммы на разного рода благотворительность, в том числе оказывала финансовую поддержку Сестрам вечного милосердия, католическому ордену экстремального толка, члены которого постоянно постились, молились и хранили обет молчания.

Норме Джин не хотелось слушать эти россказни. Она знала, сколь обманчивыми порой они могут оказаться. «Даже начав с правды, люди могут потом завраться». Сердечко Нормы Джин просто разрывалось от тоски и чувства глубочайшей несправедливости всего этого. От жестоких вещей, что говорили о несчастной женщине, которая жила в этом огромном доме и была найдена мертвой в спальне своим дворецким. Судебный пристав заключил, что смерть наступила естественным путем и была вызвана недоеданием, барбитуратами и пристрастием к спиртному. Норма Джин прошептала: