Афганский караван. Земля, где едят и воюют - Идрис Шах

Мы пировали целых три дня и засыпали друг друга комплиментами, говоря практически одно и то же разными словами.

После празднеств нам, молодым женщинам и девушкам, разрешили посекретничать в наших комнатах. Мы обменялись амулетами, узнали последние предсказания звезд, потолковали о будущем Селимы-ханум, показали друг другу свои драгоценности. Мне задали множество вопросов про мою родину. Они не могли поверить моим рассказам о городском транспорте и сказали, что полицейские, должно быть, настоящие волшебники, раз им удается управлять движением стольких машин и пешеходов без того, чтобы люди гибли десятками! Они изумились тому, что услышали о магазинах и о западных женщинах, которым позволяют там бывать среди покупателей-мужчин, осмеливающихся разглядывать чужих жен! Ничто, дружно согласились все, не заставит их сесть в аэроплан, который их мужчины называли «дьявольской машиной» и который изобретен не иначе как самим дьяволом. В их компании я почти так же почувствовала собственную неполноценность, как может почувствовать ее зрячий, внезапно перенесенный в страну слепых. Мне надо было много чему разучиться, и чем скорее, тем лучше.

После вечерней трапезы мы сидели на балконе, пили шербет, ели сладости – и вдруг увидели незнакомца. Это оказался бродячий кузнец и ветеринар, который проверял лошадиные копыта и лечил их, если нужно. Он показал отзывы других вождей о его дарованиях, и его мигом подрядили осмотреть всех лошадей в форте Килла. Он произвел впечатление весьма умелого и усердного работника и не пожелал прервать труды даже ради ужина, заявив, что будет работать, пока не кончит, а потом сразу уедет, потому что ему надо до ночи добраться до другого форта.

Мужчины покинули его, хваля его опыт и познания, и сели за еду, но посреди ужина вдруг услыхали бешеный топот. Выбежав на балкон, мы увидели удаляющегося стремительным галопом всадника. Часовые открыли огонь с возгласами: «Арабский конь! Арабский конь!»

Двор наполнился возбужденными, ошарашенными мужчинами. Часовые кричали, что кузнец застал их врасплох, потому что было время ужина и на посту их оставалось вполовину меньше. Что это был за человек на самом деле? Куда он поскакал? Все вопросы оставались без ответа. Быстро снарядили конные отряды для погони. Вождь форта Килла отправил двадцать человек в одном направлении, двадцать – в другом, и так далее. Попрощавшись с женой и дочерьми, он и сам сел на лошадь и ускакал. Кругом стоял громкий стук копыт по твердым камням, какой часто можно услышать в этих краях. Мы были ошеломлены неожиданностью случившегося.

Темнело, а мы по-прежнему стояли на балконе и тщетно ждали возвращения отрядов, или арабского коня, или всех вместе. Настало время ложиться спать, а никого еще не было, и мы, женщины, решили лечь и отдохнуть. Возбуждение дня и теперешние тревоги обессилили нас. Как печально кончился этот праздник по случаю помолвки! Я лежала без сна и всей душой желала, чтобы люди поскорей вернулись. Что, если разбойники с гор, лучше знающие местность, напали на них и перебили, чтобы завладеть их ружьями и патронами? И теперь, довольные, едут обратно в свои убежища? Я встала и торопливо написала записку мужу:

Позвав служанку, я попросила, чтобы записку немедленно доставили в форт моего свекра, где Саид находился во время моего отсутствия. С облегчением я услышала, как открылись ворота и лошадь посланца твердым, быстрым галопом поскакала по горной дороге. И все же страхи томили меня. Я отправилась в комнату Маргарет, она и ее няня крепко спали. Приблизившись на цыпочках к комнате Селимы, я увидела, что она молится, и тихо отошла. Наступит ли когда-нибудь утро? Вернутся ли когда-нибудь мужчины? Почему ни одного из отрядов еще нет? Неужели они попали в засаду? Было одиннадцать часов вечера. Может быть, они все-таки вернулись, успокоительно сказала я себе. Выгляну еще раз и лягу спать. Это необычный край, подумала я, и нравы здесь необычные, а я самая настоящая трусиха.

Выйдя на балкон, я, к своему удивлению, услышала дальние раскаты грома. Тьму прорезала молния, начался ливень, но за звуками грозы я услыхала треск ружейных выстрелов. Хвала небесам! Должно быть, мужчины возвращаются.

Но наша немногочисленная охрана, часовые, снайперы вдруг открыли ответный огонь. Зазвучали быстрые, как молния, приказы. К бойницам! Рядом со мной стояла Селима-ханум.

– На нас напали! А мужчин нет. Осталось всего несколько. Стрелять умеешь?

– Да.

– Я возьму свое ружье. Бери свое и столько патронов, сколько унесешь, – промолвила она и скользнула прочь.

Вбежав в комнату, я схватила ружье и два патронташа, какие тут носят все. Гроза была ужасная. Участники налета, наверно, промокли насквозь. Сколько их приближается к нам в этой жуткой темноте? То и дело сверкала молния, гром гремел и рокотал, вспышки снова и снова выхватывали из мрака ружейные дула и стены с бойницами. Ко мне подошли мои золовки и другие девушки, способные стрелять. Боязни не выказывал никто. В голове у меня прозвучал вопрос, который вождь нашего племени задал сыну, находившемуся в далеком Эдинбурге: «Сможет ли она, если потребуется, оборонять форт?» И мой страх исчез. Клан, из которого я происхожу, не уступает в храбрости никакому горскому племени!

– Идем к бойницам, – сказала одна из женщин.

Селима, старшая, двинулась впереди. Выстрелы зазвучали ближе; судя по их частоте, нападавших было не меньше ста. Наш ответный огонь был слабым.

– Встаньте по одной у каждой бойницы и помните о чести племени, – скомандовала Халима-ханум, когда мы подошли к бойницам.

Дождь был уже не таким сильным, но гроза продолжалась. Мы видели отблески молний на кинжалах и ружьях атакующих. Девушки стреляли постоянно и сосредоточенно. Теперь под вспышками молний враги ползли к стенам форта, как змеи. Если они доберутся до стен, наша слабая оборона долго не продержится. До нас начали долетать их крики и стоны раненых. Нашим малочисленным снайперам скоро должен был прийти конец.

Вдруг воздух разорвался от яростных воплей. Меня потянуло бежать в свою комнату, но девушки держались стойко. Вдруг я опять почувствовала себя сильной. Что мне терять, если близок наш последний час? За стенами форта шла жестокая рукопашная схватка, вопли звучали, не переставая; вспышки молний высвечивали сражающихся мужчин, но наши снайперы внутри форта, которые были для нас практически последней защитой, к счастью, оставались на своих постах. Атака, похоже, была отбита: беспорядочная дерущаяся масса начала отодвигаться от стен. Очередная молния высветила лежащие на земле тела. Я подбежала к Селиме-ханум.

– Атака отбита! – воскликнула она. – Кажется, это вернулись наши люди и напали на врага с тыла!

И тут я вспомнила про свою записку мужу. Нет, это, наверно, наши воины, явившиеся искать людей из форта Килла и отбивать арабского коня! И в этой жуткой схватке, должно быть, участвует мой муж!

Я не могла оставаться внутри. Моя тревога была ужасна – трудно было поверить, что кому-нибудь удастся уцелеть в этой смертельной рукопашной. Просто-напросто они все перебьют друг друга… Спотыкаясь в потемках, сжимая ружье и патронташи, я спустилась во двор, но часовой не позволил мне пройти. Через окно я пролезла в женский открытый двор. Гроза кончилась, и тьма стала еще гуще. Стреляли со всех сторон, пули так и свистели над моей головой. Я прокралась к воротам – видимо, к главным воротам форта. Наши часовые кричали: