Из яблока в огрызок и обратно - Виктор Батюков

мне и стал меня искать. Кстати, Зинкину квартиру он купил также как и твою Саня, но уже для своего напарника, как бы в награду. Но я отвлекся. Василий Александрович хотел вернуть меня обратно и сделать из меня человека достойного, на его взгляд, руки своей дочери. Ради этого он приезжал позапрошлой ночью сюда, но рядом с ним был все тот же белобрысый тип, который пытался отговорить его от этого безумного шага. И может быть, отговорил бы, если бы Василий Александрович не вышел на задний двор по малой нужде. Там он столкнулся. – Гена вдруг замолчал и внимательно посмотрел на Шустрика.

– Кхм. Там он столкнулся со своей смертью. Ну вот, вкратце и все.

– Да-а, прямо детектив какой-то.– растягивая слова, произнес Саня.

– И что же нам теперь делать? – взглянула на Гену Таня.

– Уступить жилье законному владельцу, а самим ехать домой. Я пять лет не видел родителей. Как они там?

– Живы, здоровы. Все ждут, когда ты им напишешь или позвонишь из Америки.

– Вот им сюрприз будет. Ты готова? Тогда пошли на остановку.

– Зачем? Я сейчас такси вызову- девушка достала из сумочки мобильный телефон и набрала номер. – Через пять минут будет.

– Скажи, тебе отца не жалко? – спросил ее Гена, подойдя почти вплотную.

– Как тебе сказать. Конечно, я его любила, ведь он мой отец, но сделал очень много зла. За что и поплатился. Но давай не будем бередить еще не зажившую рану. Сейчас машина подъедет.

Когда они выходили из квартиры, Шустрик потянул его за рукав.

– А как ты догадался, кто его укокошил?

– А я и сейчас не знаю – пожал плечами Огрызкин-Яблочкин.

Из подъезда Гена вышел первый, и нос к носу столкнулся с блондином.

– А на ловца и зверь бежит первым. Ну, как, узнал, где живет Яблочкин?

Гена повернулся к идущей сзади Тане и тихо попросил. – Извини, дорогая, но у тебя не будет двадцатки. Одному человеку нужно долг вернуть.

Она молча вынула деньги и протянула ему. Гена плюнул в середину купюры и с размаху припечатал ее на лоб блондина.

– Узнал. Он с сегодняшнего дня живет по старому адресу. – И взяв под руку Таню, прошел мимо опешившего парня, к подъехавшему такси.

Ровно в 17.00 двери заводской проходной распахнулись, и оттуда бурлящим потоком выплеснулась шумная толпа рабочего люда, бегущая скорее занять свое место у домашнего очага. И только Яблочкин, дождавшись, когда все спешащие к своим собратьям по разуму – диванам скроются, не спеша, вышел за территорию предприятия. Он, прищурившись, посмотрел на яркое летнее солнце и сладко потянулся.

Прошло всего два месяца со дня возвращения его в прежнюю жизнь, и вот снова все тот же цех, все тот же верстак, и все те же монотонные, отупляющие действия. Ведь завод – это не то место, где ты мог бы проявить свои индивидуальные качества. Железобетонное чудовище, дышащее кислотами и воняющее машинной смазкой, не потерпит этого. Ему не нужны талантливые люди, ему нужны усердные работяги, которые, без лишних вопросов и «выпендрежа», будут выполнять, по возможности качественно, порученную им работу. Инициатива и всякие мысли при выполнении порученного задания строго наказываются.

После того как завод выжал из человека все, что ему было нужно, он оправляет человека либо на инвалидную группу, либо на пенсию, тут уж как ему повезет, платя при этом ему минимум пенсии, чтобы бывший работник не смог умереть с голоду первые 2-3 года. А там, как говорится, выбор за самим пенсионером.

И вот Гена стоял на широких ступеньках, ведущих от прохладной к тенистой аллее парка, и подставлял лицо теплым лучам.

– Яблочкин! Ну где ты запропастился, горе ты мое? – раздался откуда-то снизу девичий голосок. – Я тебя жду, жду, а ты здесь солнечные ванны принимаешь? У нас дел невпроворот. Ты хоть не забыл, куда тебе сегодня нужно?

– Помню. В институт, сдавать последний экзамен. – не открывая глаз и блаженно улыбаясь ответил Гена.

– Да-а? А в котором часу? – язвительно спросила девушка.

– В шесть.

– А сейчас сколько?

– Ну так ты ведь на машине. Успеем.

– А вдруг пробки?

– Ну так мы их откупорим – он вытащил из кармана штопор, рассмеялся и бегом спустившись по ступенькам, обнял девушку за талию. – Здравствуй, Танечка. Я так рад тебя видеть.

– Да ну тебя, дурак – притворно она надула губки и попыталась увернуться от поцелуя. – Гена. Перестань, люди смотрят.

– Поехали уже.

– Не-а. Пока не поцелуешь, не поеду.– Юноша приблизил свое улыбающееся лицо к ее.

Таня вздохнула и посмотрела на него глазами полными любви.

– Ну как сегодня прошел день? – спросила она, выводя машину со стоянки.

– А-а. – Он брезгливо махнул рукой. – Все одно и тоже. Словно не было этих…– тут он осекся и виновато взглянул на Таню.

– Ген. Я же просила.

– Извини. Короче, завод – это такое болото, что всколыхнуть его может только атомная бомба.

– А авиационная не подойдет? – девушка чуть заметно улыбнулась.

– Не-а. у нас станок «Гельотина» так грохочет, что взрыв этой бомбы никто и не услышит. Только атомная.

–Усегда гатоу!

– Идиот – улыбнулась Таня.

– Я тебя тоже люблю. А как у тебя день прошел?

– А-а, так –она небрежно махнула рукой, и уловив его взгляд, улыбнулась. – Провозилась с одним документом. Даже и не заметила, как день пролетел. Так и не закончила, а завтра сдавать. Пришлось домой взять.

Гена печально вздохнул. Созерцание весь вечер телевизора и Таниного затылка его мало прельщало.

Поняв, о чем он сейчас вздыхает, девушка попыталась его успокоить- Но там совеем чуть-чуть осталось, всего две-три странички. Я быстро.

Гена понимающе кивнул головой.

– Останови здесь. У нас есть еще немного времени, хочу пешочком пройтись – попросил он.

Припарковав машину у тротуара, Таня включила сигнализацию и взяла Гену под руку.

– Как ты думаешь? – спросил он задумчиво, глядя куда-то вдаль – Может зря я затеял все это с учебой?

– Как это зря? – Таня от возмущения даже остановилась.

– Ты что так и хочешь всю жизнь просидеть в своем, как ты называешь, болоте?

– Ну почему же? Пойду на рынок, торговать буду.

– Ой, не смеши меня. С тебя такой же торгаш, как с меня Пугачева. Ты вон в прошлое воскресенье мобильник хотел сбыть. Купил за сто, а продал за двадцать. Хорошо наварился? Так что иди тихонько и вспоминай все, что мы с тобой учили.

– Да, ты права. Вот отучусь, стану историком и тогда…

Он вдруг схватил девушку за талию, оторвал от земли и закружил в воздухе.

– Поставь, где росло.