Живая: Принцесса ночи - Literary Yandere

— Нет, все в порядке, — Зоя ощутила, что неловкость уходит, и понадеялась, что на этот раз — навсегда. Она ощущала себя с Айкеном немного смущенно практически всегда, если не считать того дня, когда они бежали с тренировки домой и попали под дождь. Между напарниками всегда была ложь — крохотная или большая, на ту или иную тему. Иногда они сами верили в то, что говорили: я не люблю тебя, у меня нет зависимости, я знаю, что делать дальше, все будет хорошо. Но это все равно была неправда, какой бы стороной они ее не поворачивали. А еще между ними было сексуальное напряжение без шанса его сбросить. Первый раз, срежиссированный Клариссой, только отдалил их друг от друга, молодые люди открывались друг перед другом только теперь, и Зое казалось, что она почти физически ощущает этот процесс — как стремительно расцветающую прямо в кулаке розу, как движение шелка по коже или дуновение пляжного ветерка.

Зое хотелось разговаривать, но она боялась, что неосторожной фразой сломает то хрупкое чувство, возникшее между нею и Айкеном, которое она не решалась назвать любовью, отчасти потому, что не хотела навешивать банальные и затертые ярлыки, отчасти потому, что — с некоторой толикой стыда — не могла низвести такое светлое понятие до того, что происходило между ними. В их отношениях была даже не страсть и не похоть, это было какое-то удивительное слияние, при этом, ни капли не возвышенное, скорее — порочное. И совершенно необходимое. Зое казалось, что их чувства похожи на кормежку. Друг другом. Их секс в большей степени был насыщением — они пожирали друг друга, как алхимические змеи, как сера и ртуть, и это был процесс, не имеющий конца. Как было бы прекрасно, подумала Зоя, если бы так оно и длилось до последнего вздоха вселенной.

— Как думаешь, что между нами? Любовь? — словно прочитав ее мысли, спросил Айкен. Он лег на живот, чуть приподнялся, подсунув под подбородок сцепленные в замок руки.

— Ты же говорил, что это «судьба», — Зоя с улыбкой повернула к нему голову.

— Нет, это иное, перст судьбы в том, что мы встретились, а я спрашиваю… — он замолчал, медленно закрыл рот и еще медленней зажмурился. — не знаю, как это объяснить. Мне двадцать семь, ты понимаешь, но никогда до этого…

— Понимаю, — она постаралась вложить в это слово все свои объяснения — она больше, чем просто понимала, что он хочет ей сказать. Она чувствовала то же, что и он. Да, воспоминания об Эдмунде давали ей ощутить нечто схожее, но все же не до конца то же самое, а Карл, Габриэль… Она совершенно точно спала с одним из них, хотя бы раз — в Румынии, со вторым, вероятно, имела чуть менее близкие отношения, но все же ненамного. Но самым главным было то, что обоим венценосным сидам она говорила, что любит их. Однако то чувство, что она испытывала к братьям, бледнело при сравнении с тем, что пылало и искрило между нею и Айкеном.

— Это настоящее? — спросила она скорее у самой себя, нежели у возлюбленного.

— Не знаю. Надеюсь. Во всяком случае, у тебя — точно. Не примешь же ты гастрит за волнение страсти! Ты, кажется, этим не страдаешь.

Они захихикали, зажимая рты руками — себе и друг другу. Наконец, оба умолкли, несколько мгновений полежали в полной темноте и тишине, затем рука Айкена двинулась вверх по талии Зои, огладила грудь… Девушка тихо вздохнула, прикрыла глаза.

— Послушай.

Ладонь молодого человека замерла, готовая в любой момент покорно исчезнуть, но Зоя не собиралась говорить ничего неприятного:

— Прошло три с половиной месяца — но с тобой… Гораздо меньше, — девушка неверяще хмыкнула, — странное ощущение. И будто бы мы были друг с другом все это время, и будто — прошло едва ли полторы недели.

Айкен пожал плечами.

— Если ты часто меня вспоминала, то, разумеется, все понятно.

Зоя покивала. Она не собиралась признаваться, но слова вырвались сами:

— Да. Часто.

Глава третья

Слезы-зеркала,

Отраженье вселенной в глазах.

Потерялась мечта

В наших искалеченных снах.

Элизиум — «Слезы-зеркала»

Следующее утро было одновременно похоже и не похоже на предыдущие. Зоя не пошла на кухню, чтобы приготовить кофе: отчасти потому, что не хотела показываться перед Хэвеном и, в особенности, Симонеттой, с вероятными отметинами на шее, которые, судя по ноющей коже, точно у нее были; отчасти потому, что ей просто хотелось подольше полежать с Айкеном, дождаться его пробуждения и сказать «Привет.»

Она смотрела на его лицо: да, какое-то время она ошибалась насчет его реального возраста, но теперь видела, что даже во время сна морщинки в уголках глаз, на лбу у Айкена не разглаживаются до конца. Ему было чуть меньше тридцати — а это уже не двадцать. В первое мгновение это осознание вызвало в Зое прилив нежности: она складывала все мысли, все факты об Айкене в некую небольшую копилку у себя в голове. Но тут же оно больно ударило ее под дых, заставив затылок совершенно по-человечески похолодеть.

Айкен жил, он был человеком. И рано или поздно она должна была его отпустить. Зоя вздохнула. Разумеется, страсть не оглушила ее настолько, чтобы она перестала трезво оценивать ситуацию — и осознавать, что ей не стоит долго играть с этим молодым человеком, ради его же безопасности, но даже если б у них на хвосте не сидела Дикая Охота, после нескольких лет ей было бы милосерднее его оставить. Даже если бы он продолжал говорить, что она для него как наркотик. Оставалось молить всех известных богов, что зависимость от сидской магии он выдумал…

Тут Айкен открыл глаза, почувствовав то ли солнечный лучик на лице, то ли взгляд любимой.

— Доброе утро, — пробормотал он, спросонья едва ворочая губами. — у тебя такой задумчивый вид…

Он усмехнулся. Зоя покивала.

— Я думала о том, что когда нам нужно будет расстаться, я начну вести себя так, чтобы ты сам меня бросил, — честно озвучила она свои мысли. Айкен нахмурился и мгновенно начал выглядеть на свой возраст.

— Зачем бы нам понадобилось расставаться? Я никуда тебя не отпущу, — Зоя хотела было привести свои аргументы, но мужчина положил палец ей на губы, и она промолчала. — если ты выдержишь вид меня — старого и больного, то оставайся навсегда, пожалуйста.

Зоя рассмеялась, поцеловала руку возлюбленного.

— Надеюсь, однажды я это уже пережила.

— Вот видишь. А потом