Защитник Империи - Андрей Буревой

Спустя день ко мне заглянул начальник остморского отделения Охраной управы и, насмешливо улыбаясь, протянул бумагу… Документ, заверенный печатью городского совета, где было сказано, что отныне снимаются все ограничения, введенные ранее принятым постановлением под нумером пятьдесят два дробь два… в части, касающейся блюд, приготавливаемых в трактире тьера Лайса. Выпивку продавать, правда, так и не разрешили. Но и то хлеб.

– Удовлетворены, тьер Стайни? – поинтересовался тьер Свотс.

– Вполне, – довольно ответил я.

– Это хорошо, – одобрительно кивнул ун-тарх. – Значит, новых и, мягко говоря, сомнительных инициатив от вас исходить не будет?

– Ну почему же сомнительных? Все было сделано в рамках закона.

– Все верно, – согласился серомундирник. – Потому я и не налагаю на вас взыскание. Хочу лишь одно вам сказать, тьер Стайни. На будущее… – Он покачал головой. – Хождение по самому краешку никогда не доводит до добра…

И, быстро распрощавшись, умотал обратно в город. Некоторое время я ломал голову над тем, как понимать это предостережение, но размышления эти длились недолго. Выкинув слова ун-тарха из головы, я отправился с радостной вестью к Лигету.

Ох и налопались же все в тот день всякой всячины! Заведовавшая трактирной кухней Рейна, сестра Лигета, показала, что такое настоящее поварское искусство. Оказалось, она не только вареную баранину отлично умеет готовить, но и вообще отменная стряпуха.

После этого жить на таможне стало чуть веселей. Стражники перестали пытаться наесться дома на весь день, чтобы потом здесь бараниной не душиться. И Лигет заметно подобрел. Заведение-то его стало на нормальный трактир походить. Клиенты опять же появились.

* * *

Так незаметно пролетел и второй месяц. А потом… а потом вдруг оказалось, что моя жизнь потихоньку начинает походить на упомянутое в церковных писаниях житие святых, когда те, отринув свою греховную суть, вступали на путь борьбы с соблазнами. Их ведь тоже темные силы пытали искушениями… Вроде как к некоторым и суккубы и инкубы являлись наяву… Прямо как ко мне!

Сначала, впрочем, я не понял, что к чему. Как-то раз, призадумавшись, я сидел за столом в конторке. Никак не мог решить, чем себя занять вечером. Перспектива штудировать полночи новую книгу по алхимии отчего-то не вызывала никакого энтузиазма, хотя в «Простейших трансмутациях Джерона» должно быть много интересного и полезного. Но насколько интересней было бы просто погулять по вечернему Остмору… На симпатичных горожанок поглазеть… А может, и не только поглазеть… Пусть они и не тянут супротив Энжель или той же Кейтлин.

Едва я подумал об этом, как вздрогнул от неожиданности: перед моим взором внезапно материализовалась Черная Роза Империи. Во всей своей умопомрачительной вызывающей красе. У меня едва слюнки не потекли при виде этой эффектной красотки в черном с серебром замшевом наряде. Что ни говори, а эта Кейтлин – поистине демоническое отродье… Ибо олицетворяет собой нечеловеческое совершенство красоты.

Поглазев немного на представший предо мной чрезвычайно обольстительный образ, сильно выигрывающий на фоне своего живого прототипа тем, что стервозности не проявлял, я с немалым трудом заставил себя перестать думать о Кейтлин. А когда памятное воспоминание исчезло, вздохнул. Да, остморские горожанки против такой красотки не потянут… Даже всем скопом.

И все бы ничего – подумаешь, ну вспомнил одну свою знакомую, с кем не бывает? Это обычное дело для любого человека. И разница лишь в яркости воспоминаний. Однако все оказалось не так просто… Как-никак суккубы – демоны искушения. И их возможности в соблазнении бедных людей поистине безграничны… Этим воплощениям искуса не нужно даже присутствовать на месте событий, чтобы превратить чью-то жизнь в сущую муку. Достаточно только памятного образа.

В силе демонического искушения я убедился уже на следующий день, когда совсем не нарочно вновь вспомнил Кейтлин. Она вновь предстала передо мной, совсем как живая. И в этот раз я с еще большим трудом сумел справиться с собой и отринуть греховные помыслы в отношении этой красотки.

А дальше стало только хуже. Желание вновь полюбоваться на демоническое воплощение безупречной красоты сделалось просто навязчивым! И практически необоримым! Не помогало даже осознание того, что с каждым таким призывом обольстительного образа я все больше и больше растравливаю себе душу, а в итоге мои помыслы еще чаще обращаются к Кейтлин. Просто мрак! Ведь любая мысль о черноволосой стерве заставляет ее образ-воспоминание возникать перед моими глазами! Даже если эта мысль – приказ самому себе больше не думать о наглой демонице, не дающей людям покоя!

На четвертый день этого безумства я плюнул на все и воззвал к бесу. Работать просто невозможно, когда это искушающее видение рядом!

«Бес, хватит прятаться уже! Вылазь! И сотри это проклятое воспоминание из моей памяти!» – взмолился я.

«Чего шумим, спать не даем?» – деловито осведомился бес, с легким хлопком материализовавшийся на столе, за которым я пытался избавиться от присутствия Кейтлин и заполнить наконец нужные бумаги.

«Где ты пропадаешь? – возмущенно вопросил я. И пожаловался: – Тут такое творится… – Но тут же прервал себя и потребовал: – Убирай немедля эту гадость из моей памяти – идеальное воспоминание об облике Кейтлин ди Мэнс!»

«Сей момент! – пообещал довольно осклабившийся бес и ловким жестом фокусника вытащил откуда-то из-за спины большой пергамент. А следом и чернильницу с пером. – Только подпиши вот здесь и здесь!»

«Что это?» – изумленно воззрился я на какой-то документ, который нечисть поганая настойчиво совала мне в руки.

«Как – что? – удивился бес. – Договор на оказание бесовских услуг по коррекции памяти».

«Ты… ты совсем оборзел?! – Моему возмущению не было предела. – Ты же сам, поганец, без всяких договоров этот треклятый образ в мою память поместил!»

«Ну было дело, – сознался рогатый в злодеянии. И пожал плечами: – И что?»

«Как – что? – всерьез разозлился я. – Ты поместил – ты и убирай!»

«Э… не могу, – развел лапками бес и, вроде как смутившись, шаркнул ножкой по столешнице. – Это против нашего наиглавнейшего бесовского принципа!»

«Это против какого же такого принципа?» – весьма ядовито осведомился я, преисполнившись негодования.

«Ненужное – даром, а необходимое – только за деньги!» – ответил бес, весело скалясь.

«Что?!» – неверяще уставился я на него.

«То, что слышал! – с ехидством ответствовал этот поганец. – Если бы ты попросил удалить из твоей памяти образ стервочки Кейтлин декаду назад, я бы это сделал без вопросов. А сейчас, извини, только по договору».

«Ах ты, подлая скотина… – пораженно прошептал я. – Ненужное, значит, даром… А потом плати денежки? – И, оскалившись не хуже беса, пообещал: – Ну мы еще за это сочтемся, нечисть поганая! Я тебе насчитаю столько денежек, что шкура до хребта протрется, когда тащить их будешь!»