Профессия: шерп - Александр Прозоров

— Что-то мне так есть хочется, что мамонта проглотить готова! — поделилась ощущениями девушка, уже заплывая в кабину.

— Еще бы! Вы ведь исхитрились полных десять часов снаружи провисеть. Да еще без завтрака, — ответил Егор Антонович. — Так что по две пайки вы заслужили совершенно честно. А если хотите, то и по три. На нас с Алексеем не смотрите, мы не голодали.

Космонавты слетали к заднему отсеку, зашуршали обертками, а пилот привычно вызвал центр управления:

— «Берег», я «Касатка». Работу закончил, прошу посадки.

— Вас понял, рекомендуем торможение через сорок минут с курсом сто двадцать после входа в атмосферу.

— Принято, «Берег», приступаем к экранировке… — Он выключил рацию, вынул разъем из штекера, повернул голову: — У тебя как?

— Тепловой аккумулятор умер, в литиевом еще семьдесят процентов заряда. В принципе, еще трое-четверо суток могли бы продержаться, если маневровыми не пользоваться. Ионники по половине емкости за раз сжирают. Если ходить на них, никаких батарей не хватит. Нужно Денису намекнуть. На сборке, полагаю, как раз на них основная нагрузка и придется.

— Лёш, — укоризненно произнес пилот. — Ты хочешь, чтобы мы болтались на орбите еще несколько дней только потому, что у тебя осталось лишнее электричество?

— Понял, понял, Егор Антонович. Сейчас, проверю готовность маршевого и отключусь…

Сизарь «пролистал» экраны с данными по лазерам и емкости топливных обойм, выключил монитор, закрыл его панелью, отвел разъемы. Потом, согласно собственной инструкции, ему следовало спрятать в железные шкафы на корме челнока шлемы, тестеры, ключи, лазеры и все прочее оборудование, содержащее микросхемы, проверить все отсеки на оставленные предметы, снять показания манометров гидравлики… И сорок минут закончились. Алексей еле успел, порхнув с раскинутыми руками под потолком, упасть в свое кресло и пристегнуться, когда пилот положил руку на сектор «газа»:

— Ну, хоть немного за штурвал подержаться… Тормозим!

Егор Антонович толкнул вперед сектор, и тут же спинки кресел с невероятной силой толкнули их вперед. Но длилось это, к счастью, всего несколько минут. А потом опять наступила невесомость.

— Мы что, не смогли спуститься? — ойкнула с заднего ряда девушка.

— Конечно же, нет, Оленька, — с любовью погладил сектор ускорения пилот. — В смысле, теперь мы просто падаем.

— В каком смысле? — теперь встревожился и Сергей.

— В самом обыкновенном, — открыл ящик с гарнитурой Егор Антонович. — Наша скорость относительно Земли близка к нулю. Мы падаем вниз, минуты через три войдем в верхние слои атмосферы и тогда сможем перейти в аэродинамический полет.

— А пока, извините, нам нужно снова вернуть бортовую аппаратуру к жизни… — Сизарь уже успел снять крышку экрана и теперь подключал разъемы. — Питание пошло… Есть, система работает. Давление гидравлики в норме, рули должны слушаться. А вот компас дурит. Он мог размагнититься?

— Откуда я знаю? Ты же все это строил.

— Конечно, я! — ухмыльнулся Сизарь и погладил себя по бритой голове: — Алеша молодец, у Алеши все работает. Курс девяносто на компасе, он очнулся.

— Тогда ждем, пока клюнет носом…

— А как же это… — не выдержала девушка. — Падение в облаке пылающей плазмы, обгоревшая обшивка, потеря радиосвязи?

— Так это метеориты и химические ракеты так падают, — самодовольно улыбнулся Сизарь. — Они вторую космическую скорость трением об атмосферу сбрасывают. Дикарство, что тут говорить! А моя «Касатка» имеет такой запас по энергетике, что экономить на мелочах нет никакого смысла. И потому мы в атмосферу соскользнем на банальной сверхзвуковой скорости. О, кажется, уже вошли!

Челнок, встречая сопротивление все еще разреженного воздуха, начал медленно опускать вниз свой узкий нос.

— Ну вот, мы уже почти и дома. — Егор Антонович не спеша надел гарнитуру, включил рацию, взялся за штурвал. «Касатка» падала в белую пелену уже почти вертикально, носом вниз, но это его ничуть не тревожило. Пилот только пробормотал: — Давай, давай, разгоняйся. Дай нам на что-нибудь опереться…

Только когда через обшивку челнока начал пробиваться свист, он потянул штурвал на себя, плавно выводя стремительную космическую капсулу из отвесного пике, довернул на запад и отчитался:

— «Берег», я «Касатка», нахожусь в указанной точке, следую курсом двести сорок.

— Вас видим, «Касатка». Высота пятнадцать, удаление тысяча двести. Расчищаем коридор.

Спустя полчаса их попросили довернуть на пять градусов влево, еще через несколько минут на три градуса обратно, после чего уведомили:

— Вы на глиссаде, садитесь по курсовому лучу.

«Курсовым» лучом была зеленая лазерная линия, указывавшая точно на полосу. При ошибочном курсе пилот видел, как она резко отворачивает в сторону и превращается в «елочку», так что ошибиться было трудно.

— «Берег», шасси выпущено.

— Вас вижу, «Касатка», высота десять, удаление двадцать. Вы над полосой. Высота два… Есть касание! С возвращением!

Дальше были цветы, поздравления, телекамеры и журналисты. Правда, уже не так много, как в первый раз, и большая часть цветов и объятий достались Ольге Косакиной. Егора Антоновича и Сизаря обняли только свои, а вместо цветов им вручили вещи, оставленные перед вылетом: ключи, документы, телефоны.

На пресс-конференции большая часть вопросов тоже адресовались девушке, охотно поделившейся впечатлениями о красотах космоса, о «падении» со штанги, и тем, какие невероятные возможности для исследования Вселенной открывает новый российский орбитальный челнок.

— Ты знаешь, кто такие шерпы? — шепотом спросил Сизаря Егор Антонович. — Шерпы — это племя тибетских жителей, которые вслед за альпинистами носят на Эверест их еду, одежду, палатки, веревки, мешки, альпенштоки, керосин, кастрюли, плитки, кислородные приборы и всякое прочее барахло, без которых покорение великой горы героями-восходителями никак невозможно. При этом героями, разумеется, считаются альпинисты. Для шерпов это просто работа.

— Да и ладно, — поморщился Алексей. — Если честно, наибольший восторг я испытал, когда впервые смог подорвать лазерами капсулу. Даже первый полет был уже не так интересен. Повторение пройденного и отработка достигнутого. Заниматься одним и тем же дальше очень скоро становится скучно.

— Я же вижу, что обидно, — не поверил пилот. — В этом у меня преимущество. Для меня важнее всего мнение жены. Она ждет меня всегда. А кто ждет тебя?

Телефон в кармане Сизаря запел гимн, и тот торопливо схватился за трубку:

— Денис?

— Да, это Тумарин. Я все знаю. Вы молодцы, герои. Просто титаны. Извини, что не встретил, мы в «Хруничева» все еще обитаемые отсеки согласовываем. Рабочие секции уже в производстве, а они здесь никак в габарит не вписываются. Но я за вами слежу и горжусь. Теперь давай первым же самолетом в Москву. Ты здесь нужен.