Москва не принимает - Наталья Андреева

Алексей сидел вполоборота к ним и старался не дышать. Он не хотел, чтобы эти двое его заметили.

– Если бы ты знала, как приятно кинуть такую расчетливую суку, как ты! – пьяно расхохотался Мануков.

– И на ком же ты теперь женишься?

– А ни на ком! Все вы, бабы, одинаковы. Все проститутки, – Мануков грязно выругался. – А где твой муж? Как это он тебя одну в бар отпустил? Вы что, разругались? А может, разводитесь? Не вздумай опять ко мне подкатиться. Сразу предупреждаю – пошлю на х…

– Какая же ты скотина!

– Что, слух режет? А то я тебя не знаю! Передо мной-то не прикидывайся порядочной. Все нужные слова ты знаешь, как всякая шлюха.

– Перестань меня оскорблять! У нас с Ренатом все в полном порядке, чтоб ты знал, – сквозь зубы сказала Элина. – Счастливо оставаться.

– Э, постой! Посиди, выпей со мной. Оплачено же. – Мануков кивнул на бокал вина, который Элина так и не успела выпить.

– Оставь себе. Угощаю!

– Сука, – бросил Мануков ей вслед.

Алексей увидел, как Геннадий одним глотком допил виски и тоже направился к выходу. И тут, уже в дверях, Мануков столкнулся с Сережей и Темой, которые шли посмотреть футбольный матч.

– Стой, щенок! – заревел Мануков и бросился на Тему. – Ты ее не получишь! Не получишь! – кричал он, тряся бледного как смерть парня, словно грушу. – Ты думал, что все, она теперь твоя, ан нет! Не получишь!!!

К ним уже мчался бармен, Леонидов тоже вскочил и кинулся ему наперерез:

– Все в порядке! Мужчина не в себе, у него сегодня жена умерла!

Алексей кричал это по-русски, но бармен понял. Все были в курсе того, что случилось в отеле. С Мануковым итальянец обошелся очень аккуратно. Общими усилиями мужчинам удалось успокоить Геннадия Михайловича и оттащить его от Темы.

– Я отведу вас в номер, – сказал Алексей задыхающемуся от злости Манукову.

– Пусти, мент! – с ненавистью прошипел тот, пытаясь освободиться из цепких объятий Леонидова.

– У вас нервы разыгрались. Я все понимаю.

– Да что ты понимаешь! – брызгал слюной Мануков. – У меня жизнь рушится! Все! Точка! Я, как последний идиот… Пусти меня, сука!

Он, матерясь, метнулся в остановившийся лифт. Алексей не стал преследовать Манукова. В присутствии Наденьки Геннадий Михайлович наверняка успокоится. Не так уж он и пьян.

– Сергей, ты спать собираешься? – спросил Леонидов, заглянув в бар. – Второй час ночи.

– Сейчас, пап.

– Я оставлю тебе ключ. Мать не буди.

Но Саша не спала.

– Леш, я волнуюсь. В Москве смог из-за пожаров. Торфяники в окрестностях горят.

– Уедем на дачу.

– Какая дача, Леша?! Через неделю учебный год начинается! Меня на работе ждут! Я же завуч! В понедельник педсовет!

– К понедельнику все потушат, – заверил Алексей. – Да, август в этом году аномально жаркий. Не в первый же раз! Пора привыкнуть. Жара – это неприятность, которая рано или поздно кончается. Ты еще зимой об этом вспомнишь и будешь тосковать по жаркому солнышку.

– А мы взлетим? – заволновалась Саша. – То есть сядем?

– И взлетим, и сядем. Не психуй. Ложись спать. Я тебе обещаю: завтра в Москве пойдет дождь.

…Дождь так и не пошел.

Этот день Леонидов запомнил как самый длинный в своей жизни. Он так и думал потом об этих событиях: «Самый длинный день в моей в жизни. И… пожалуй, самый поганый». Хотя в конце его Алексей узнал-таки, кто убил Людмилу Манукову. Но легче ему от этого не стало.

Алексею потом казалось, что за эти девятнадцать часов он прожил целую жизнь. Четыре жизни, если быть точнее. Нет, пожалуй, пять. И шестую свою. Заново.

Во-первых, день начался аж в пять часов утра. Хотя чемоданы они с Сашей собрали накануне.

– Сейчас будильник поставлю на без пятнадцати шесть, – зевнув, сказал Алексей, еле-еле застегнув «молнию» на последнем из четырех чемоданов. – Надеюсь, перевеса не будет.

– Встанем в пять! – решительно заявила Саша.

– С ума, что ли, сошла? Автобус придет только в шесть!

– Надо разбудить Сережу с Ксюшей, проследить, чтобы она почистила зубы, все как следует проверить, особенно сейф, сдать номер, расплатиться с портье… – затараторила Саша.

– Да я же сегодня проверил наш счет и все оплатил!

– А вдруг они к чему-нибудь придерутся? А потом весь автобус будет нас ждать! И как я стану смотреть людям в глаза?

«Завуч, она и есть завуч», – подумал Алексей, отворачиваясь к стене. Он уже знал, что спорить бесполезно. Куда все делось? Была ведь любовь. А что осталось? Дети. Он покосился на соседнюю кровать, где сладко спала Ксюша.

Жена все больше превращалась в истеричку. Она и раньше была не подарок, а новая должность сделала ее характер совсем невыносимым. Алексей вдруг представил, что на Землю прилетели марсиане и первый человек, который им встретился – Саша.

«А вы уверены, что вы марсиане? А вам точно сюда? А вы где вашу летающую тарелку припарковали? А за парковку заплатили? А кому заплатили? Так вот: завтра вы своего инопланетного корабля не найдете! Его уволокут на штрафстоянку! Надо бронировать место заранее! Встать в пять часов утра!»

Она ведь даже не удивится: ба! Марсиане! Сразу начнет сочинять им проблемы. Они и удерут, вычеркнув Землю из списка объектов, пригодных для жизни. Так и запишут: земляне – психи ненормальные.

Он не выдержал и рассмеялся.

– Что? – приподнялась на локте Саша.

– Ничего, спи.

– Я вижу, тебе весело. Посмотрим, что ты скажешь завтра.

«В пять так в пять. Перетерплю как-нибудь».

…В итоге уже в половине шестого они вчетвером сидели на чемоданах и дружно зевали. Без двадцати шесть Саша решительно поднялась:

– Идемте!

Номер они сдали буквально за минуту и без всяких проблем. Чаевые исчезли в кармане портье в одно мгновение, наградой Леонидовым была широкая улыбка:

– О'кей, синьоры, ариведерчи!

– Что мы будем делать, если автобус не приедет вовремя? – спросила Саша.

– Давай дождемся шести часов.

– Выйди, посмотри, что там?

«Ночь», – сердито подумал Алексей, выходя на мраморное крыльцо. Зато на свежем воздухе он почти проснулся. Курортный город, вытянувшийся цепочкой вдоль побережья, сладко спал. Волнующе пахло морем, невидимым за почти сплошной стеной отелей, разделенных лишь узкими проходами. Запах мокрого песка и йода смешивался с запахом хвои, которой была усыпана мостовая. Стало уже по-осеннему прохладно, хотя до конца лета оставалась еще неделя. Но ночью прошел сильный дождь, по кронам деревьев всласть прогулялся ветер, и ощущение конца витало в воздухе, словно тончайшая паутина. Конца высокого сезона. По улице то и дело проезжали автобусы с туристами, сегодня был день массового отъезда отдыхающих.