Парни с обложки - Ольга Ветрова

Что за вмешательство в ее личную жизнь? Надо позвонить Марте, уточнить насчет Конституции. История – вот ее антидепрессант! Многие великие были несчастны в любви. Жана д?Арк прекрасно обходилась без мужчин. А единственная, кого не смог победить Суворов, – его собственная жена. Княжна Варвара Прозоровская, которая исправно наставляла мужу рога. Так что Катя – в неплохой компании, но ее собеседник, похоже, этого не знал.

– Не удивлюсь, если у вас бывают провалы в памяти, – наседал он.

– Не было до сегодняшнего дня. Эта глупость с пиццей!

– С какой пиццей?

Пришлось рассказать.

– И как после этого я могу вам верить? – вопросил следователь.

Катя ничего не понимала. Она поймала убийцу, выполнила свой гражданский долг! И в благодарность за это следователь наводит справки, копается в ее биографии, делает оскорбительные выводы.

– Я не преступница, я свидетельница! – напомнила Катя.

– Вот именно. Единственная пока свидетельница. Потерпевшая до сих пор в коме. На ваших показаниях строится обвинение в покушении на убийство. Поэтому мы должны узнать о вас все. Вдруг вы прирожденная лгунья или за что-то обижены на Олега Черкасского?

Похоже, правоохранительные органы тоже не верят, что человек из VIP-тусовки оказался маньяком. Или это министр зародил в них сомнения? Или спонсорская помощь, которую задержанный оказал оперативно-следственной группе?

– Так что я буду пристально за вами наблюдать, гражданка Чижова. Тем более что, по словам Олега Черкасского, это вы хотели убить Людмилу Кострыкину!

Возмущение вскипело, как чайник. Переполнило, как толпа – стадион. Хлынуло на Катю, как большая и очень соленая волна. Защипало в глазах и в горле.

Вот это новости! Душитель не только не раскаивается, он ищет, на кого бы спихнуть свое преступление. Нет – уже нашел.

Катя хотела убить Милу? Ну, тогда Ирак – рай для туристов.

– Что за бред?! – воскликнула Катя.

– Действительно, неожиданное заявление, – согласился следователь Сильянов. – Но, с другой стороны, вы оба были на месте преступления. Конечно, мужчину скорее заподозрят в агрессии и насилии, чем барышню вроде вас. Но вы хорошо знакомы с гражданкой Кострыкиной. А где знакомство, там и ссоры. А где ссоры, там и драки. А где драки, там и тяжкие телесные... Гражданин же Черкасский – человек в архиве посторонний. Зашел по своим делам. Вдруг услышал женский крик. «Помогите, спасите!» – и все такое. Отправился на зов. Увидел вас, склонившуюся над бездыханным телом гражданки Кострыкиной. Попытался оказать первую помощь вышеназванной гражданке, с этой целью и вошел в подсобку. Вы же оттуда коварно выскочили и заперли потерпевшую и добровольного помощника. После чего вызвали милицию и заявили, будто это именно посторонний человек приложил жертву головой о батарею. Ваше слово против его.

– Да что вы такое говорите! Все было с точностью до наоборот. Вы же знаете!

Катя же все изложила на допросе, в деталях и красках. Но, видимо, следователь оказался дальтоником.

– Откуда мне знать? – пожал плечами он. – Потерпевшая в коме, а потому молчит. Других свидетелей нет. Видеокамерами коридоры вашего архива не оборудованы.

– Да зачем мне нападать на Милу? В страшном сне такое не привидится!

Ей пора нанимать адвоката? Жаль, на Алексея Горчакова денег не хватит.

– Ну-у, у меня есть сведения, что вы гражданке Кострыкиной завидовали. Еще бы, у нее столько ухажеров, дорогие подарки дарят. А у вас, я извиняюсь, одна диссертация, и та в проекте. Девушка вам как подруге показала янтарное ожерелье. Вы же ей так прямо и заявили: берегись, ожерелье может превратиться в удавку. Угроза, да еще при свидетелях.

– Да я же просто так! В газете прочитала. Там янтарь. И тут янтарь. – Кате хотелось плакать, хотя обвинения были настолько притянуты за уши, что это выглядело даже смешно. – Я ей не угрожала, бог с вами, статью пересказала...

– Ага, статью Уголовного кодекса РФ – «Угроза убийством». А затем, дождавшись окончания трудового дня и подкараулив коллегу в коридоре, вы от слов перешли к делу. Опять же уголовному.

– Да нет же! Это я бросилась на зов. Черкасский Милу душил, а я ее спасти хотела! Почему вы ему верите? Ведь он дал другие показания.

– Он говорил о недоразумении, – напомнил Сильянов. – Без пояснений. Видимо, оторопел от вашего коварства. В шоке находился.

– Вы ему верите, Фома Васильевич, потому что у него денег много! – не выдержала Катя. – За деньги любой Фома – Верующий...

Следователь Сильянов стал еще строже и суше.

– Опять клевета, – погрозил он Кате пальцем. – Во взяточничестве обвиняете? Если Черкасский такой же убийца, как я взяточник, вам несдобровать! Вижу, явки с повинной от вас не дождешься, гражданка Чижова. Но предупреждаю: мы оставляем вас на подозрении и под подпиской о невыезде. Надеюсь, за границу в ближайшее время не собираетесь? Если вздумаете поменять место жительства, сообщите.

– Да не собираюсь я ничего менять и никуда сбегать, – заверила Катя, мечтая об эмиграции в страну социальной справедливости. Но где такую взять? – Очень скоро Мила очнется и подтвердит мои слова.

– Или не подтвердит, или не очнется. Всякое бывает...

* * *

По дороге домой Катя вдруг поняла, что, если бы она не знала саму себя, могла бы себя же заподозрить. На самом деле, странно все это. Маньяк-миллионер! И напал не на темной улице, не в подъезде, как в первом случае. Убийства по месту работы – это нетипично. Ведь Мила не инкассатор. Начальник достал придирками и получил дыроколом по голове? Можно представить. Но незнакомый душитель...

Кстати, кто-нибудь проверил, был ли Черкасский знаком с Милой? А с той, другой жертвой его что-нибудь связывает? Вот чем надо заниматься, а не смешить народ версиями, что Катя – это Чикатило в юбке, вернее, в джинсах.

Хотя ее слова действительно подтвердить некому. А у Черкасского – миллионы подтверждений в конвертируемой валюте. Что же получается? Нищета – преступление, и за это могут посадить в тюрьму?

Вот так, ни за что ни про что, кинут в застенок, подвергнут пыткам. Ну и что, что по Женевской конвенции пытки запрещены? Зато разрешено содержать десяток злобных теток в одной камере. Катю обвинят в чудовищном преступлении. Еще и первую жертву на нее повесят. Скажут, мол, завидовала и ее уму и красоте.

Вот если бы Катя была как все! С мужем, детьми и с кастрюлями вместо диссертации, разве смотрел бы Фома Сильянов на нее с таким подозрением? Нет, он бы ограничился формальными вопросами, понимая, что ей надо бежать в садик за младшеньким. А одиночество выглядит подозрительно. Словно это Катя в нем виновата!

Родственники, коллеги и подруги неоднократно знакомили ее с перспективными молодыми людьми. Однако те перспективы почему-то не видели и перезвонить забывали. После первого же свидания они срочно уезжали на картошку или уходили в армию. И почему Кате министерство обороны не доплачивает? Зато теперь за нее возьмется министерство внутренних дел.