Фиалки синие - Джеймс Паттерсон

— Бедная девочка. Прости нас, Мэри Элис, — произнесла Джамилла.

Человек, заведующий городскими захоронениями и согласившийся посодействовать нам, осторожно открыл гроб. И резко отступил назад, словно увидел привидение.

Я приблизился, настраивая себя на то, что должен посмотреть на девочку, и ахнул. Рука Джамиллы взметнулась к лицу. Два кладбищенских работника перекрестились и опустили головы.

Перед нами лежала Мэри Элис Ричардсон в белом платье из струящейся ткани, ее светлые волосы были аккуратно заплетены в косу. Создавалось такое впечатление, будто девочку похоронили живой. Гниение как будто обошло ее тело стороной.

— Я объясню, в чем дело, — сказал заведующий похоронными делами. — Семья Ричардсон — мои друзья. Они попросили меня сделать все возможное, чтобы их дочь максимально долго оставалась такой, какой была при жизни, словно предчувствовали, что люди еще раз увидят ее. Существует несколько способов выполнить подобную просьбу. Я воспользовался бальзамированием при помощи мышьяка — старым проверенным методом. Результат перед вами.

Он выдержал паузу, а мы все не могли оторвать глаз от покойницы.

— Именно так Мэри Элис выглядела в день похорон. Это та самая девочка, которую убили и повесили на дерево.

В Сан-Франциско мы вернулись в семь утра. Ума не приложу, как Джамилла осмелилась в столь ужасном состоянии сесть за руль, но она сделала это, казалось, без особых колебаний. Большую часть пути мы заставляли себя развлекать друг друга разговорами — только чтобы не заснуть — и даже немного посмеялись. От смертельной усталости меня мутило, и я с трудом подавлял желание сомкнуть глаза. Когда, добравшись до своего номера в гостинице, я наконец закрыл их, то увидел Мэри Элис Ричардсон в гробу.

В два часа дня я явился в здание суда. Инспектор Хьюз, сидя за письменным столом, пила кофе. Выглядела она на удивление свежей и бодрой. И одета была безупречно.

— Ты хоть когда-нибудь спишь? — спросил я.

Взгляд мой прошелся по бумагам на ее столе и задержался на фотографии в рамке с изображением улыбающегося, очень симпатичного парня. Я обрадовался — по крайней мере она находила время и на личную жизнь — и вспомнил о Кристин Джонсон, которая теперь жила здесь, на Западном побережье. Сердце екнуло. Кристин — любовь всей моей жизни? Нет. К сожалению, теперь нет. Кристин уехала из Вашингтона и поселилась в Сиэтле. Жить там ей очень нравилось, и она опять работала преподавателем в средней школе.

Джамилла пожала плечами.

— Я встала примерно в полдень, а снова заснуть не смогла. Может, оттого, что слишком устала. Звонил медэксперт из Сан-Луис-Обиспо, обещал переслать нам отчет сегодня же, но позднее. Ах да, вот еще что. Я получила электронное письмо из Квонтико. В Калифорнии и Неваде совершено восемь убийств, перекликающихся с преступлением в «Золотых воротах». Не все жертвы были повешены, однако все покусаны. Подняты досье последних шести лет. Пока что. Они собираются перепроверить и более ранние дела.

— В каких городах произошли убийства? — спросил я.

Джамилла глянула в свои записи.

— В Сакраменто, нашей достопочтенной столице. В Сан-Диего. В Санта-Крусе, в Лас-Вегасе, у озера Тахо, в Сан-Хосе, в Сан-Франциско и Сан-Луис-Обиспо. Эта чертовщина не укладывается в голове, Алекс. Одного такого убийства вполне хватило бы, чтобы лишить меня сна на целый месяц.

— Прибавляем сюда еще и случай в Вашингтоне... Я должен поговорить с ФБР, пусть сосредоточат внимание на Западном побережье.

Джамилла робко улыбнулась.

— Я уже позвонила им.

— Итак, каковы наши дальнейшие действия?

— А что остается делать копам, вынужденным лишь сидеть и ждать? Лопать пончики и пить кофе, — ответила Джамилла, закатывая свои карие глаза.

Даже постоянное недосыпание не могло повредить ее красоте.

Мы отправились на запоздалый ленч в «Джипси» за углом. Разговор опять зашел о расследовании, потом я спросил, какие преступления Джамилле удалось раскрыть в прошлом. Джамилла не страдала недостатком уверенности в себе, однако когда дело касалось ее заслуг, превращалась в скромницу. Самодовольство ей было чуждо. Эти качества я высоко ценю в людях.

Покончив с омлетом и тостом, Джамилла беспокойно заерзала на стуле и принялась барабанить пальцем по столу. Все говорило о том, что она напряжена. Нетрудно было догадаться, в чем Дело: ее мысли вернулись к работе.

— Тебя что-то тревожит? — спросил я наконец. — Может, ты не все мне рассказала?

Джамилла кивнула.

— Мне позвонили с КРОН-ТВ. Они собираются рассказать народу о совершенных в Калифорнии убийствах.

Я нахмурился.

— Откуда, черт возьми, они узнали?

Джамилла покачала головой:

— Понятия не имею. Я хочу дать добро одному своему другу из «Сан-Франциско икзэминер», пусть опубликует информацию первым.

— Постой, — произнес я, — ты уверена?

— Уверена. Понимаешь, я могу положиться на этого парня, как на саму себя. Он по крайней мере ничего не исказит. А теперь давай вместе подумаем, следует ли написать в статье нечто такое, что было бы желательно прочесть убийцам. Это самое большее, что в данном случае мой друг способен для нас сделать.

Вернувшись в здание суда, мы узнали страшную новость. Эти твари совершили еще одно преступление.

Убийство опять поражало чудовищностью, жертвы вновь повесили. Пострадали два человека.

Приехав на место преступления, мы с Джамиллой приступили к его осмотру по отдельности. Наши методы работы различались, но я надеялся, что, несмотря на это, и она, и я придем к одинаковым выводам.

На сей раз местом преступления оказалась кухня в большом, очень дорогом доме. Оба тела были привязаны за ноги к полке для хранения кастрюль. Дон и Гейвин Броуди выглядели лет на тридцать пять и подобно другим жертвам лишились практически всей крови.

Поражал тот факт, что, раздев чету Броуди, преступники не позарились ни на единую их драгоценность. И часы «Ролекс», и обручальные кольца, и перстень с крупным бриллиантом, и серьги со множеством маленьких — все осталось на убитых. Преступников не интересовали ни деньги, ни ценности, и, по-видимому, им хотелось, чтобы мы поняли это.

Одежды убитых мы не нашли. Быть может, ею вытерли пол или собрали пролившуюся кровь. Потому-то подонки и забрали одежду с собой.

Очевидно, они явились в дом к Броуди — семейной паре преуспевающих юристов — в тот момент, когда те готовили на кухне ужин. Означал ли что-нибудь этот факт? Таил ли в себе какой-то смысл либо злую иронию? Был ли простым совпадением или же о чем-то говорил нам? Мы насыщаемся богачами.