Горькая радость - Колин Маккалоу

— Наверное, я уже умерла и нахожусь на небесах, — вздохнула Грейс.

Совершенно неожиданно сестру Бейнбридж выселили в отдельный маленький домик по соседству. Но перед уходом она успела поделиться со своими подопечными секретом английской соли. Если бросить ее в таз или ванну с горячей водой, она мгновенно снимает боль в уставших членах. И как только они раньше без нее обходились?

— Теперь, вероятно, на небо попала я, — заявила Эдда. — Мои ноги просто как новые.

И хотя признание среди сиделок старой закалки пришло к ним очень нескоро, их явная враждебность резко пошла на убыль. Какой смысл метать стрелы, если мишени все равно целы?

— Это началось в середине июля, — заметила Эдда на исходе сентября, когда вокруг зажелтели моря нарциссов. — Кто-то явно за нас заступился — но кто?

Их догадки охватывали широкий круг лиц, от заместительницы старшей сестры Энн Хардинг до самой безобидной из сиделок Нэнси Уилсон. Но никто из девушек, включая Тафтс, не заподозрил доктора Лиама Финакана, который с удовольствием наблюдал, как расцветают его протеже в достойной их обстановке.

— Первая мировая война способствовала значительному прогрессу в хирургии, но в лечении болезней серьезных сдвигов не произошло, — начал доктор Финакан свою очередную лекцию. — Безжалостные убийцы продолжают свое черное дело, выкашивая огромное количество людей — это прежде всего пневмония и сердечно-сосудистые болезни. И вам, девушки, предстоит сделать огромный вклад в лечение пневмонии. — Он поднял брови, и глаза его заискрились. — Не верите? А дело вот в чем. Власти предержащие наконец осознали, что хорошо обученная, квалифицированная медсестра может обеспечить по-настоящему эффективный уход за больными. Имея достаточные познания в анатомии и психологии, она не ограничится выносом суден и заправкой постелей. Нет, она будет постоянно теребить больного, чтобы он не лежал, как тряпичная кукла, а хотя бы немного двигался, вселит в него надежду на выздоровление, объяснит ему простым языком — чего никогда не делают врачи, — чем именно он болен, и никогда не оставит его без внимания, даже если будет занята по горло. Пневмонию лечит прежде всего постоянная забота и грамотный медицинский уход.

Практикантки жадно внимали доктору, все более проникаясь убеждением, что для подобной миссии сиделка должна быть основательно подкована в медицинских науках.

— Вот в этом и заключается главная проблема наших вест-эндских коллег, — сказала Эдда своим сестрам, когда они заправлялись бутербродами с колбасой на своей теплой кухне. — Они живут дома, тянут семью и хозяйство, едва умеют читать и писать и владеют лишь самыми примитивными навыками ухода. Некоторые становятся отличными сиделками, но для большинства это просто не слишком приятная работа. Если больного пневмонией требуется размять, заставить двигаться или откашляться, все будет зависеть от занятости или добросовестности сиделок и благосклонности дежурной медсестры. Под этим нет никакой теоретической основы.

— Ну, это точно не про нас, — мрачно процедила Грейс. — У меня голова пухнет от всех этих болезней и медицинских терминов.

— Да полно тебе, Грейс. Голова у тебя пухнет от того, что ты наконец используешь ее по назначению, вместо того чтобы читать журналы и обмирать по Рудольфо Валентино.

— А мне нравится учиться, — заявила Тафтс, на секунду оторвавшись от «Анатомии» Грейса.

— Если насажаешь на книжку жирных пятен, устрою тебе головомойку, — пригрозила Эдда.

— Когда это я портила книжки?

Их занятия не прерывались ни на один день. Доктор Финакан был неутомим.

— Чтобы убить большинство микробов, достаточно и щепотки перца. Мы уже хорошо их изучили и знаем, как с ними бороться. Но только не тогда, когда они проникли в наш организм. Бациллы, находящиеся в тканях, как в случае с пневмонией, для нас неуязвимы. Мы можем разглядывать их в микроскоп, но никакие лекарства, вводимые перорально или посредством инъекций, не в состоянии их убить.

Он посмотрел на Тафтс — вот она, идеальная медсестра!

— Как главный судмедэксперт Корунды, я обязан проводить вскрытия, то есть хирургическое рассечение тел умерших. Вы будете изучать анатомию и физиологию в морге. Если попадется покойник без родственников и друзей, я вскрою все его тело, чтобы вы в подробностях изучили системы организма — например, лимфатическую, сосудистую, пищеварительную. Будем надеяться, что в морг попадет достаточное количество нищих. Обычно с этим не бывает проблем.

Он строго посмотрел на практиканток.

— И прошу вас запомнить! Умерший, которого мы вскрываем, является творением Господа, каким бы ничтожным он ни был при жизни. Эти люди были живыми, частью Божьего промысла. Любое человеческое существо имеет право на уважение даже после смерти. Сестра Латимер, вы должны помнить, что желания пациентов для вас не менее важны, чем ваши собственные. Сестра Тридби, имейте в виду, что не все дети ангелы ни по характеру, ни по поведению. Сестра Скоуби, знайте, что бывают случаи, когда не работают даже самые испытанные приемы. А вам, сестра Фолдинг, я хотел бы указать, что даже самые отвратительные проявления болезней созданы Богом. — Доктор усмехнулся. — Нет, я не религиозен, как ваш отец, уважаемые леди, для меня Бог — это совокупность всего, что было, есть и будет.

Хороший человек — таков был вердикт Эдды, горячо поддержанный Тафтс. Китти решила, что он несколько резковат, а Грейс посчитала его вестником судьбы, обрекающим ее на каждодневную грязь и малоприятные процедуры.

Одно утешало: о том, что они близнецы и сводные сестры, не знал никто, кроме старшей медсестры, доктора Кэмпбелла и Лиама Финакана. Между домом пастора и городской больницей пролегала глубокая пропасть.

По мнению Эдды, ни один мужчина даже в подметки не годился Джеку Терлоу, с которым она повстречалась на конной тропе, когда ей было семнадцать. Под ним была высокая породистая лошадь, серая в яблоках с черной гривой и таким же хвостом. Эдда, восседавшая на толстой старой Тамберлине, могла о такой только мечтать, прекрасно понимая, что ничего подобного ей не светит.

Она до сих пор помнила этот день: был конец осени, и с плакучих ив летели желтые листья, похожие на маленькие дротики. Вода в реке была прозрачной, как стекло, ее блестящая лента уходила к горному перевалу, чьи округлые вершины теснились к востоку от Корунды, закрывая собой горизонт. Волшебный мир пронзительных ветров, далекого дыхания снегов, острого запаха земли, неба с барашками облаков…

Эдда увидела всадника сквозь поникшие ветки ив, когда он легким галопом спускался по тропе. Он отлично держался в седле, его загорелые мускулистые руки небрежно придерживали поводья, уроненные на шею лошади. Похоже, они давние друзья, подумала Эдда, съезжая с тропы, чтобы пропустить незнакомца. Интересно, он проедет мимо, проигнорировав ее присутствие, или все же остановится, чтобы поприветствовать собрата-наездника?

День был пасмурным, и мужчина ехал с непокрытой головой. Замедлив шаг, он поднял руку ко лбу, словно хотел приподнять шляпу. Не кинозвезда, конечно, но Эдде он показался гораздо привлекательнее, чем эти манерные господа со слоем грима на лицах, накрашенными ресницами и ярко-красными губами. Типичный уроженец здешних мест и вдобавок очень интересный. Продемонстрировав хорошие манеры, незнакомец остановился и, соскочив с лошади, помог спешиться Эдде, хотя она в этом ничуть не нуждалась.