Предложение, от которого не отказываются… - Ирина Градова

— Что, простите? — переспросила Алина, не уследив за внезапной сменой темы.

— А то, что жениться Севану следовало на ровне, но разве он слушал свою старую бабку? Нет, нашел себе какую-то посвистушку, модельку, прости господи, вот и получил по носу, как щенок!

Алина слышала, что Мейроян недавно развелся. Мономах пресекал сплетни в отделении, но даже он не настолько всесилен, чтобы запретить слухам проникать сквозь стены и находить благодарные уши.

— Самое неприятное, — продолжала бабушка Мейроян, — что адвокат, который в прямом смысле слова развел моего Севана, лежит здесь, в его отделении!

— Вы Гальперина имеете в виду?

— А как же, его! Эх, если бы я могла дойти до его палаты, сказала бы пару ласковых этому жулику!

— Почему вы называете его жуликом?

— Что это вы тут обсуждаете — не мою ли скромную персону? — раздался мягкий голос. Алина не заметила, как в палату неслышно вошел Севан Мейроян.

— Ну как же иначе! — расплылась в улыбке пациентка. — Других тем у нас и быть не может, ведь весь мир вертится только вокруг тебя!

Алина не сомневалась, что мир бабушки Мейроян — определенно вращается вокруг внука. Стоило лишь увидеть этих двоих рядом, как становилось ясно, что ближе них на всем свете парочки не сыщешь.

— Ты уж не выдавай всех моих секретов, Нуби-джан, а то ведь мне еще работать в коллективе! — с укоризной покачал головой Севан.

— Алиночка будет молчать, — отмахнулась Нубар Зебетовна. — Верно, милая? Кстати, спасибо тебе за эту чудную девочку!

— Откуда ты знаешь, что она чудная?

— Она первая, кто с порога не исковеркал мое имя!

— Если доктор здесь, я, пожалуй, пойду, — заторопилась Алина. — Приду часа через два, хорошо?

— Иди, детка, — согласилась бабушка Мейроян. — Мы поболтаем позже!

* * *

Когда Алина вошла в палату, одна из ходячих пациенток стояла у полураскрытого окна и кормила птиц. Голуби подбирали кусочки хлеба внизу, на земле, зато чайки, крупные и жирные, с дикими воплями подлетали близко к окнам и хватали подачки на лету, чуть ли не из рук. Больная Суворова полулежала на подушке, прислоненной к железной спинке кровати, и наблюдала за процессом.

— Катюша, бросьте им и от меня хлебца! — попросила она соседку по койке. Та, подойдя к тумбочке, взяла с тарелки припасенное для птиц угощение.

— Это что еще такое? — громко поинтересовалась Алина. — Ольга Викторовна, что за фокусы: к еде не притронулись, а хлеб идет на корм чайкам?

— Да вот как-то нет аппетита, Алиночка, — попыталась оправдаться Суворова. Она казалась такой маленькой и жалкой, что к горлу девушки подкатил комок. Алина привыкла, что пациенты заискивают перед средним медперсоналом даже больше, чем перед врачами, ведь от медсестер во многом зависит их благополучие в больнице. Татьяна посмеивалась над этим, говоря, что ее можно купить только за рубли, а «сюсю-мусю» пусть оставят при себе. Она без зазрения совести принимала от больных купюры, а шоколадки, купленные ими в больничном буфете, сваливала в ящик стола с презрительными словами:

— Если я буду лопать всю эту «благодарность», у меня случится диабетическая кома!

За двое суток Алина не видела у Суворовой посетителей. Скоро у Мономаха начнутся неприятности, ведь он не имеет права держать пациентку в отделении, ничего не делая. Да и «ничегонеделание» в данном случае не выход, ведь внутри у женщины — сломанная титановая конструкция и осколки собственной кости. Это значит, что может начаться заражение. Мономаху придется вытаскивать эндопротез, а потом… Вот в этом самом «потом» и заключается проблема!

Алина подложила пациентке «утку» и подождала, пока та сделает свои дела.

— Спасибо вам, Алиночка, — кряхтя, произнесла Суворова, откидываясь на спинку койки.

— Это моя работа, — улыбнулась она. — Приподнять вам подушку?

— Если не трудно…

Алина устроила больную поудобнее.

— Алиночка, вы не в курсе, как там решается моя судьба? — поинтересовалась Суворова, с надеждой вглядываясь в ее лицо.

— Видите ли, Ольга Викторовна…

— Все плохо?

— Нет, нет, с чего вы взяли? Просто Моно… заведующий отделением сейчас как раз занимается вашим вопросом.

— Почему меня не положили в травматологию?

— Нет свободных коек. Может, если освободится…

— А если нет, что тогда?

— Владимир Всеволодович что-нибудь придумает. Ольга Викторовна, у вас есть родственники?

Пациентка покачала головой.

— Была сестра, старшая. Умерла год назад.

— Мне очень жаль… А подруги? Есть кто-то, кто мог бы сходить в Комитет по здравоохранению и поставить вас в очередь на протезирование?

— Очередь?

— Насколько я знаю, на данный момент в нашей больнице нет квот, но, может, где-то еще есть? Тогда мы организовали бы ваш перевод, но этим нужно заниматься. Вы можете кому-то позвонить?

Суворова пожала плечами.

— Все мои подруги и знакомые — моего возраста. И я еще самая активная! Была по крайней мере… — Она выразительно посмотрела на свои ноги, накрытые потертым шерстяным одеялом. — Они не смогут бегать по инстанциям, выбивая мне квоту! Да и я не смею их обременять… Что со мной будет?

— Владимир Всеволодович обязательно разберется! — с уверенностью, которой не чувствовала, пообещала Алина. Но, в самом деле, должен же быть выход? Бабушка любила говорить, что выход существует из любого положения, просто мы не всегда достаточно упорны, чтобы его найти. Слишком часто опускаем руки раньше времени, решив, что все пропало.

Проходя мимо кабинета Мономаха, Алина притормозила. Помявшись, постучала.

— Войдите! — раздался властный голос.

Переступив порог кабинета, Алина увидела, что заведующий вводит в компьютер какие-то данные из лежащей перед ним стопки бумаг. Он поднял на нее глаза.

— Алина?

— Владимир Всеволодович, я насчет Суворовой.

— Что-что случилось?

— Пока нет, но…

— Алина, можно покороче? У меня уйма бумажной работы, а через двадцать минут операция!

— Я только хотела спросить, что вы намерены делать с Суворовой?

Мономах отодвинул от себя бумаги, словно они мешали ему говорить, и взъерошил короткий ежик русых волос, на висках тронутых сединой.

— Присядь-ка, — устало проговорил он, кивая на стул напротив. Она послушно опустилась на сиденье, не сводя с него взгляда. Алина редко разговаривала с завом с глазу на глаз. Бывало, он бросал ей какое-то указание, но, будучи хирургом, гораздо чаще Мономах общался с операционными медсестрами. Алина лелеяла мечту подучиться и тоже перейти в операционные, ведь это гораздо более престижное занятие, чем ставить капельницы и подсовывать «утки» под зады пациентов. Но пока это оставалось лишь мечтой: у нее нет времени на учебу, ведь нужно зарабатывать деньги…