Предложение, от которого не отказываются… - Ирина Градова

— Простите, Владимир Всеволодович! — забормотал паренек, густо краснея под свирепым взглядом зава. У него был такой виноватый вид, что вся злость Мономаха испарилась.

— Не бери в голову, — проговорил он. — Не стоит таскать такой «букет» по всему отделению. — Он кивком указал на стойки, которые медбрат с трудом пытался удержать в двух руках, уберегая от падения. — Лучше несколько раз сходить, верно?

Паренек кивнул, обрадованный, что не пришлось оправдываться. Не все врачи в отделении отличались мягким нравом, и порой ему доставалось.

Проводив взглядом спину зава, Алсу вернулась к койке пациентки, ожидающей ее вердикта. За ней, гремя стойками, семенил медбрат.

* * *

Алина даже надеяться не могла, что все разрешится так скоро: вот она стоит в своей квартире и не знает, кого благодарить больше — судьбу, Гальперина или Арнаутову.

Единственное, что огорчало, — это ощущение пустоты: Георгий не смог отказать себе в удовольствии во второй раз лишить бывшую жену мебели. Русик уже пронесся по комнатам, изображая маленький самолет.

— Надо было оговорить обстановку в соглашении, — пробормотала адвокат, оглядывая пустое пространство. — И как я не догадалась?

— Бросьте, Людмила Семеновна, это же такая ерунда! — воскликнула Алина, сияя. — Мебель можно купить!

— Точно, — согласилась адвокат. — Правда, денег в ближайшее время вы не увидите: адвокат вашего экс-супруга пытается уменьшить сумму алиментов, но квартиру им отдать пришлось сразу.

— Все благодаря вам!

— Я получаю свои двадцать процентов, не забывайте!

Еще раз окинув орлиным взором пространство, Арнаутова направилась к выходу. У порога она обернулась со словами:

— Если позволите, дам вам один совет. — Алину удивило, что на обычно самоуверенном лице адвокатессы обозначилась нерешительность. — Что бы Гальперин у вас ни попросил взамен своей услуги, десять раз подумайте, прежде чем соглашаться!

— Он может попросить о чем-то плохом?

— Вы кажетесь неглупой и должны понимать, что просто так ничего не делается. Если бы то, чего он от вас хочет, было легко получить, Гальперин и не посмотрел бы в вашу сторону. Значит, это определенно что-то плохое. Он — страшный человек, Алина, а вовсе не добрый дядечка, пекущийся о вашем благополучии. Он сказал вам об условиях?

— В общих чертах, — пробормотала девушка, ощущая неприятный холодок.

— Время намеков прошло. Услуга оказана, и, как бы пафосно это ни звучало, сделка с дьяволом заключена. Вам придется выбирать, выполнять условия или нет. Но, боюсь, выбора вам Гальперин не оставит: он всегда добьется желаемого. Даже с того света!

Сказав это, Арнаутова распахнула дверь и шагнула на лестничную площадку. Алина тихонько прикрыла дверь и пошла в гостиную, где Русик увлеченно разбирал сумку с игрушками.

* * *

— Я хочу знать, как такое могло произойти! — бушевал Муратов. Он даже соизволил выдернуть из кресла свой увесистый зад, чтобы нависнуть над сидящим перед ним Мономахом. — Как женщина, признанная достаточно здоровой, могла умереть в реанимации после успешной операции?

— Пожилая женщина, — устало уточнил Мономах. — Инфаркт, что поделаешь!

— А вы вызвали специалиста из кардиохирургии? Может, это его косяк?

— Кардиолог ни при чем. У Суворовой была неплохая кардиограмма, в соответствии с возрастом. Но любое хирургическое вмешательство чревато риском: даже удаление гланд может закончиться смертью!

— Не надо читать мне лекцию по хирургии! — огрызнулся Муратов. — Хорошо еще, что она не на столе умерла! Вы уверены, что должным образом подготовили пациентку к операции? Может, следовало подождать…

— Ждать было нельзя, — перебил Мономах. — У нее в бедре болтался сломанный протез, и его требовалось удалить во избежание необратимых последствий!

— Куда уж необратимее, это ведь мне придется отбиваться от родственников старушки, а не вам!

— Нет у нее родственников. Во всяком случае, никто ее не навещал, и даже оформить индивидуальную программу реабилитации оказалось некому.

— Родичей нет, когда надо помогать, а как претензии предъявлять, сразу находится целая толпа «неравнодушных»!

— Тимур Айдарович, чего вы хотите от меня?

Главный на пару мгновений задумался. А действительно, чего? Обрушивая на Мономаха свой гнев, он лишь выражал неприязнь, которую этот человек вызывал у него с первого дня на новом месте. То, что случилось, не являлось из ряда вон выходящим событием — просто пожилая женщина не перенесла операцию. Не выдержало сердце, никто не застрахован. Муратову нечего предъявить Мономаху. Во всяком случае, пока.

— Идите, — подавив вздох разочарования, сказал он хирургу. — И молитесь, чтобы у этой вашей Суворовой не обнаружилась родня, жаждущая мести!

Выйдя за дверь, Мономах почувствовал, что ему катастрофически не хватает воздуха. Такое случалось каждый раз, когда приходилось общаться с Муратовым, который словно бы поглощал вокруг себя кислород, погружая окружающих в вакуум. Игнорируя свободный лифт, гостеприимно раскрывший перед ним створки, он распахнул дверь на лестницу и бегом преодолел несколько пролетов. Под самой крышей бывший главврач оборудовал что-то вроде зимнего сада. Небольшое светлое помещение украшали растения в кадках и репродукции картин итальянских художников с видами Неаполя. Интересный выбор, если учесть, что экс-главный в жизни не выезжал в дальнее зарубежье. У окна примостился столик с электрическим чайником и кофеваркой, а в ящиках лежали чашки и пластиковые стаканчики. С самого начала повелось, что сюда приходили только врачи. Младший и средний медицинский персонал даже не пытался переступить порог, хотя официального запрета не существовало. Кто содержал в порядке помещение и следил за запасами кофе и чая, Мономах понятия не имел, да и пользовался этим «оазисом» лишь в крайних случаях, когда необходимо укрыться от любопытных глаз. Как раз сейчас ему требовалось побыть в одиночестве. Без того, чтобы кто-то барабанил в дверь с вопросами и проблемами, без телефонных звонков и визитов пациентов.

Раздвинув французское окно, Мономах шагнул на крышу и опустился на нагретую солнцем металлическую поверхность. Его соседями оказались голуби, принимающие солнечные ванны, да чайки, носившиеся над балконами в ожидании подачек. Прислонившись спиной к стене, Мономах прикрыл глаза и попытался сосредоточиться. Почему она умерла? Он столько сделал, чтобы облегчить ей существование! Договорился о переводе в кардиологию, напряг народ из сестринского ухода, чтобы подвинули очередь для остро нуждающейся — и каков результат? Мономах не переставал спрашивать себя, почему так переживает. В конце концов, не впервые он теряет пациента, а Суворова умерла даже не на столе…

— Владимир Всеволодович?

Повернув голову, он увидел стоящую в проеме окна Кайсарову. Вот уж сюрприз так сюрприз!