Ночная смена. Крепость живых - Николай Берг

– Что-то вы, доктор, многовато боитесь.

– Фигура речи. Раньше. А сейчас и впрямь боюсь, благо есть чего бояться. Если вы не заметили, магазин ваш уже обнесли. А есть еще и просто гопота, и милиция, как принято в такие времена, может явиться конфисковывать. Да и банально рыбаки-охотники за патронами побегут.

– Ладно. Андрей, ну что там? Я, к слову, тревожную кнопку уже давненько нажал.

Андрей мрачноват и обескуражен:

– По ноль один занято глухо, наше отделение не отвечает, позвонил в несколько соседних. Отозвалось одно, но там выехать некому – более важные дела.

– Получается так, что ограбление оружейного магазина уже и не повод приехать… Ладно. Делаем так. Мы с тобою, Андрюша, держим магазин, сейчас возьми себе ствол и заряди. Присматривай и за черным выходом. Сережа, возьми у Милы тысяч тридцать из кассы под расписку и бегом за продуктами. Ближайшие два дня, надо полагать, мы в магазине жить будем. Так, доктор, значит, увидимся утром. Дайте свое разрешение сюда.

И к моему удивлению, Николаич вписал мне рядом с «хаудой» еще один обрез – странного вида фермерский ТОЗ-106. Потом ушел в подсобку, вернулся с тремя такими «ружжжами» и на мой удивленный взгляд буркнул:

– Они все разные, и у каждого свои дефекты. Сборка очень неровная. По уму, напильником и шкуркой доводить надо, но сейчас времени нет. Из винтовки приходилось стрелять? Из магазинной, не автоматической, а со скользящим затвором?

Из винтовки стрелять мне довелось, и я утвердительно мотаю головой.

– Это ж где так повезло? Воевали?

– Не. В детстве свезло из немецкого карабина пострелять, а в армии на полигоне дали из «мосинки» повеселиться – там им патроны списывать надо было. Ну то есть они их списали, а надо было дорасстрелять оставшиеся пару сотен. Вот меня и поощрили.

Николаич с вниманием посучил затворами каждого обреза по очереди, пощелкал спуском, предохранителем. Заметно было, однако, что затвор тут ходит куда как тяжелее, чем в армейских винтовках, туго, рывками. Поразбиравшись с откидывающимся прикладом, Николаич наконец внес номер покрытого совершенно дурацким лаком рыже-желтого цвета обреза в разрешение.

– Тогда и с этой «смертью председателю» разберетесь. Пишите расписку на сумму. – Он продиктовал ценник этого чуда оружейной мысли. – Мила, пробей чек! Стрелять только при откинутом полностью прикладе. С примкнутым прикладом работает только бракованное оружие. Получается так, что если у вас такое будет выходить – гарантийный срок год. – Тут Николаич внимательно и как-то иронично и со скрытым смыслом глянул мне в глаза: – Брак заменим. Магазин на два патрона. Третий можно засунуть в ствол, но в городе, как знаете, ходить с заряженным оружием запрещено. Теперь пока посучите затвором, попривыкайте, а я пойду с магазинами поколдую. Серега, погоди пока – вместе пойдете. И переоденься – слыхал уже, что кусать может и человек, и крыса, и собака. Доктору тож подбери.

Минут пять Николаич возился в подсобке. Андрей тем временем взял себе с витрины жутковатого вида винтовку, осмотрел, зарядил и теперь имел совсем нелепый вид – в куцем свитере и со здоровенным винтарем в руках. Держать, однако, оружие ему было явно не впервой. Немного подумав, он вытащил еще и гладкоствол – вроде бы «Сайгу» – и зарядил также и его. Получилось у него это даже щеголевато.

А вот у меня никак не могло получиться. Куцая штуковина имела необычно тяжелый ход затвора, аж со скрежетом. Предохранитель был тугой и засунут в самое неудобное место. Чуть ноготь не сорвал. Спуск тоже был тугой. В общем, туляки как-то не впечатлили. Да и вид был какой-то дурацкий, что, впрочем, полностью соответствовало не менее дурацкой расцветке.

Правда, истину о «дареном коне с зубами» никто не отменял. Придя сегодня в магазин безоружным, теперь я уже был куда как защищеннее. Почему-то именно сейчас, когда я неловко дергал затвор, до меня наконец дошло, что это действительно катастрофа, раз при мне грабят магазин, и милиции дела нет, мне практически дарят ружье и, судя по всему, мне придется им пользоваться… Оставалась сильная надежда на то, что правительство города примет решительные меры и восстановит порядок. Но то, как моментально вышли из строя наша поликлиника и детский сад, говорило скорее в пользу моментального развала всего и вся.

Неясно было – только у нас эта Беда или и в других городах то же самое. Эпидемия или пандемия?

Вышедший из подсобки Николаич протянул мне пару куцых вороненых магазинов. Они теплые, гораздо теплее, чем просто нагревшиеся в руках.

– Обточил, чтоб при выстреле не вываливались. Попробуйте.

Магазины вполне четко вставали на место и держались прочно. Впрочем, и тут было неудобство. Что за дурь – магазин на два патрона. Хотя б на пять, что ли… Все-таки нелепое оружие. По всем статьям.

– Зато двадцатый калибр. Это, знаете, впечатляет. – Николаич явно не страдает отсутствием наблюдательности, и написанное на моем лице впечатление от «ружа» читается легко. – Ответственность за применение оружия на вас. Так что постарайтесь меня не подвести. Особенно сегодня. Завтра, похоже, всем будет уже плевать. Получается так. Патроны держите. Эти с крупной дробью. На малой дистанции не хуже картечи будут. Если вляпаетесь, ружье вам продал Виктор.

Под внимательными взглядами Сергея и Николаича заряжаю магазины. Один впихиваю в ружье. Потом, слушая грамотные советы под руку, впихиваю патрон в ствол, третьим.

Сергей уже готов. Грамотно оделся, надо признать: комбез на ватине – сразу не прокусишь, высокие берцы, еще и какую-то ушанку напялил. Протягивает мне что-то из этого мешка: камуфляж, правда, странноватый – рисунок как на шторах, что-то из утиной охоты, но в толпе поприличнее будет, чем ватник из дворницкой. Портки толстые. Сапожищи. Все, как успел заметить, из самых дешевых. Перчатки оставил свои. Еще получил рюкзачище литров на сто. Шмотки, которые я снял с себя, Андрей утащил в глубины подсобки.

Рассовываю оставшиеся латунные цилиндры патронов по карманам, снаряженный второй магазин. Карманы непривычно расположены, надо привыкать побыстрее, а то лопухнешься в неподходящий момент.

Теперь куда-то надо деть дурацкую уже «хауду». В боковой карман рюкзака. Хотя интересно: а дробью, скажем, мельчайшей из нее можно палить? По тем же крысам ожившим? Надо бы попробовать. Действуя по принципу «дайте, тетенька, водички попить, а то так жрать охота, что и переночевать негде и не с кем», задаю эти вопросы. С выражением на лице «семь бед – один ответ» Николаич отсыпает десяток гильз, пачку капсюлей, чуток мелкой дроби и пачку пороха.

– Экспериментировать будете – не с руки стреляйте. Мое мнение, порвет эту железяку.

Обмениваемся номерами телефонов. Все, двигаемся. Дверь за нами запирается, и я вижу, как опускается штора на окне. На двери табличка «Переучет»…

Идти неудобно, кулацкий обрез за пазухой, всунутый стволом в кармашек для мобилы, и непривычная одежда. И неразношенные ботинки… Что удивительно, движение на улице совершенно обычное, совершенно обычные прохожие, словно в нескольких сотнях метров и не творится чертовщина. Или как можно назвать районный апокалипсис.