Ночная смена. Крепость живых - Николай Берг

Договариваемся о времени встречи. Подумав, он говорит, что перед часом Ч надо будет связаться дополнительно. Весьма вероятно, что сидеть в магазине они уже не будут. Но по-любому либо напишут новое место встречи, либо будут встречать, если телефонная связь гавкнется.

Спрашивать особо не о чем. В Нью-Орлеане, как только вырубилось электричество, открылись все электрозамки и отключилась вся сигнализация: глупые бандиты стали грабить лавки со спиртным, те, кто поумнее, – ювелирные магазины, а самые умные в первую же ночь обнесли оружейные магазины. И потом с оружием легко отняли у других что хотели…

Конечно, оружейный магазин в США – совсем не то, что наши. Тем более что из нашего Витя упер самые внушительные стволы. Но тем не менее, арматурина или финка не пляшет против не то что СКС, но даже двустволки…

На прощание Андрей выдает мне здоровенный фонарь-дубинку, добавляет еще налобный светляк и снабжает тесаком. Дурацкий тесак – вроде б штык от винтовки, похож на маузеровский, но надпись дурацкая «СОР USA», если читать по-русски, то получается вроде как «Копуша». Вот уж в чем я точно уверен, так это, что американские копы такие китайские поделки точно не пользуют. Зато на него есть разрешение, этот тесак почему-то считается «хозяйственным ножом»… Можно носить где угодно… Ничего не понимаю в наших законах…

Прощаюсь со всеми и выкатываюсь на улицу. Подморозило. Это хорошо – холоднокровные будут вялые. Теперь заскочить домой. Надо забрать документы – и свои, и братца, и родительские. Это тоже есть в плане Сан Саныча. После безопасности, еды и воды – ценности и документы.

По дороге заскакиваю в сберкассу – они уже собираются закрываться, но банкомат работает, и я снимаю все деньги с карты. Негусто.

На улицах в общем спокойно. Вроде пару раз слышал крики, но черт его знает, с чего это орут. До дома добрался без приключений, хотя головой крутил на триста шестьдесят градусов… Похоже, это уже привычка.

Квартира у нас со входом по черной лестнице. Практически никто, кроме нашей семьи, по этой лестнице не ходит. По нынешним временам это даже удобно. Опять же от бомжей недавно установили железную дверь, а то они на чердаке жили – с костерками и диванами. Уютненько так…

Перед тем как открывать, смотрю – есть свет на лестнице? Есть, – значит, фонари не понадобятся. Открыл, вот и квартира на втором этаже. Уф, можно в себя прийти.

Черт, хорошо как дома-то. И тут острая тоска накрывает совершенно внезапно: вот я ляпнул сегодня про «Титаник», так и квартира наша как «Титаник» – уютная, привычная, комфортная, каждая вещь лично знакома и симпатична. С каждым пустячком связаны воспоминания. И все это придется бросить и, скорее всего, уже сюда вернуться будет не суждено. Скоро здесь от зомбаков будет не протолкнуться. И уйду отсюда я навсегда. Особых надежд на то, что правительство справится с ситуацией, у меня нет. Пока раскачаются, пройдет два-три дня. А это критично. За день двести покойников. Двести очагов инфекции. Один очаг у нас в поликлинике дал не меньше двадцати зомби. Кто-то из обратившихся добрался до детсада. Только тех, кого видел я сам, там еще было не меньше двух десятков.

Уже сорок зомби. Потом должны были прибыть родители детсадовских. Детеныши, пожалуй, вряд ли могли б нанести серьезные раны родителям. Значит, укушенные разбегутся, точнее – разъедутся. Часть в поликлиники и больницы. Часть по домам.

Итого – один укушенный выдал с ходу не менее полусотни зомби. Даже если остальные не так результативны, пусть впятеро меньше, – и то за день из двухсот очагов стало две тысячи. А к утру их будет еще больше.

Раз ничего не предприняли сразу, то уж и не успеют. А как предпримешь? Стрелять без суда по живым людям? Ну да, не живым, но они же ходят, – значит, и не мертвые. Да, к слову, и по мертвым тоже нельзя стрелять – сейчас ушлых адвокатов полно. Да мемориальцы и прочие правозащитники с дерьмом съедят. А чиновники этого не хотят. Будут прикрывать себе задницы, пока в эти задницы не вцепятся зомбаки… Раз не предприняли ничего сразу, значит, все будет куда как хуже. Ушло время.

А приму-ка я душ! Когда еще получится… И чайник поставлю. И позвоню братцу.

– Дарова! Рад, что ты живой! Пока не забыл: у меня на мобиле семнадцать рублей осталось. Если сможешь, накинь на счет скоко не жалко.

– Свинина ты, братец! А чего сам не смог?

– Дык и денег у меня с собой не оказалось, да и уйти я сейчас не могу. Мы тут облажались немного. Гутковский таки отчудил. Открыл дверь и приказал кадаврам лечь на пол и не валять дурака. А дальше прозектор прыгнул – и так, скажу, душевно прыгнул, что Гутковскому полморды снес одним укусом. Этот козел даже пистолет не вынул. Ну а следом и остальные поперли. И тоже шустренько так. Короче говоря, я сейчас сам в морге, вместе с Мишкой Тихоновым. Мы тут заперлись. А кадавры в Петергофе гуляют. Такие пироги.

– Это ж как у вас так вышло?

– Да просто. Мужики стали по прозектору лупить из всех стволов, аж клочья полетели. Я им говорил, что в голову лупить надо, но, знаешь, тут было отчего растеряться. Не попали ему в голову. Он, естественно, на них кинулся – прозектор у меня и при жизни подраться не дурак был. Они от него, он за ними. Бомжики тоже вылезли и тоже очень шустренько, знаешь ли, за Гутковским увязались – он на четвереньках ухитрился еще метров сто пробежать, пока они его догнали. Ну а мы с Мишкой от страха бежать не догадались и оказались с другого края этого веселья. Как я заскочил в морг, сам не знаю, ну а Мишка за мной. Правда, со всем этим весельем у него всего два патрона осталось. В общем, почти комфортно. Но что делать – неясно. Я тут звонил, кому мог, деньги и кончились. Обещали помочь, но ближе к утру разве что смогут. По городу-то чертовщина творится.

– У вас там безопасно? Жратва, вода есть?

– Ну если б не соседушки пахучие, то лучшего и желать нечего – зданьице старое, кирпичное. На окнах решетки – трактором не выдернешь. Двери тоже старые, так что не взломаешь запросто. Из жратвы три бутерброда моего прозектора. С сыром. Ну и кран с неисчерпаемой водой. Телефон вот сдох. Так как Тихонов на бутеры не претендует – деликатный, видишь ли, сотрудник милиции, – то, по моим меркам, дня на два хватит.

– А у этого Мишки телефон-то есть?

– Есть, но тоже счет обнулен. Нас вообще-то пообещали выручить, но пока, знаешь, никто не добрался.

За это время добираюсь до компа. Процент за перевод веб-мани на братцев счет просто грабительский, но зато быстро, да и нет у меня наличных лишних.

– Я тебе денег закинул, так что скоро получишь. А вообще, тут я с охотниками из оружейного магазина связался. Ты у Михаила этого узнай, может, кто там охотник есть? На ментов я бы не рассчитывал, они вместе с медиками уже сейчас понесли такие потери, да и работы у них до дури. Охотники нужны, и есть надежда на то, что ночью холоднее – эта шантрапа дохлая не так подвижна будет.

– Ага, понял. Я думаю, что пока тут отсидимся. А из охотни…

Кончились семнадцать рублей, видно. Теперь в теплый сортир, душ и наконец-то пожрать, а то ведь весь день возможностей не было. Эти радости жизни незаметны, когда пользуешься ими ежедневно. Но у меня были возможности, чтобы сейчас ценить и теплый сортир, и теплый душ с электрическим освещением. Достаточно недельку посидеть в полевых условиях с оттенком свинства – и быстро поймешь радости цивилизации. А уж вкусная еда… Это ж самое интимное общение со своим дорогим организмом. Просто праздник какой-то!