Квадрат жизни. Грань первая. Путешествие - Дар Амурский

если один из десяти запомнит и применит. Невольно горжусь собой, ибо никогда от готовых знаний не отказываюсь, жадно впитываю, но здесь глубокое погружение, нечего сказать, и мой багаж знаний достаточно наполнен. Напоследок оглядываюсь, замечая отличников. Сидят пятеро в первом ряду, слушают, вопросы задают. А по глазам видно, и по своему опыту знаю, теория останется теорией.

— Не проходите мимо, присоединяйтесь к нашему познавательному курсу по добыче воды в тяжелых условиях, кроме того, сегодня вечером и весь завтрашний день пройдут еще шесть занятий, жизненно необходимых путешественнику, — выпалил, как на одном дыхании, шустрый малый, встав на моем пути.

— Благодарю за предложение, но нет, у меня хорошая подготовка, — отвечаю ему, мягко отходя в сторону, и думаю уже без цензуры. — Знаем мы таких ребят, в конце занятия поставят провокационный вопрос о выживаемости, и заставят доверчивых посетить следующий урок и так надолго.

— Но у нас самые новые и передовые методики, мир меняется и только наша учебная программа поспевает за ним, мы сделаем из тебя настоящего ходока в диких условиях, — сказал истовым голосом человек.

Не стал ему отвечать. Улыбаюсь, и шагаю за условную границу этого балагана. Как говорится, всех денег не заработаешь, всех знаний не выучишь. Собрался с духом, прибавляю скорость, и вспоминаю о самом насущном, ради чего и хотел остановиться. Хлопаю себя по голове, почти роняю шляпу, и без долгих раздумий меняю давешний план обеда. Располагаюсь в стороне от шума и суеты на теплом камне, и так достаточно услышал. Громких голосов и впечатлений от увиденного хватило с избытком. Раскрываю один рацион, сразу решаю съесть содержимое только одного блока, остальное на вечер. Вспоминаю упреки знакомых за мои двойные стандарты в отношении пищи. Во всем тороплюсь, но еду вкушаю с наслаждением.

Собираю все в рюкзак, поправляю одежду, но идти не решаюсь. Ловлю знакомое чувство, которое возникает перед выходом из дома. Ум панически мечется в такие моменты, вспоминая все ли выключено, взяты ли нужные вещи, и что-то важное, неуловимое всегда ускользает. Так и уходишь, обуреваемый хмурыми мыслями. На этот раз вместо внутренней болтовни в сознании возникает образ старого смотрителя станции, который начинает что-то говорить наставительным тоном, хотя слышу слова, будто за спиной.

— А прав ли ты, со своей самонадеянностью? Былая память, она такая штука зыбкая, сегодня есть, завтра нет, а так хоть что-то знать будешь.

— Меня не сбить с толку такими простенькими угрозами, — сам не знаю, зачем говорю вслух. — Это ведь ты, Система? — ответом мне стала тишина, зато возникло давление в голове.

Оглядываюсь, опасаясь свидетелей внезапного моего помешательства. Успокаиваюсь. Прислушиваюсь к внутреннему миру, богатому и противоречивому. Рядом с моими мыслями различаю чужое бормотание, как будто по телефону собеседника слышу, только без звука. Сосредотачиваюсь. Новых слов нет, зато возникает образ усатого мужика, увиденный не то во сне, не то в бреду. Расстройства психики у меня не случалось, поэтому списываю галлюцинацию все на туже следящую Систему, видимо не понравился ей мой ответ. Наваждение продолжается, и меня удивляет выбор именно такого облика. В ту же секунду лицо человека плывет, сменяясь на утонченное женское. Перед внутренним взором улыбалась дриада, такая, какими их рисуют фантасты. Наверное сработал стереотип леса и его хранителя, помноженные на женский пол слова «Система».

Сажусь и зажмуриваюсь. Бред продолжался. Мне подумалось, что вездесущая программа не должна иметь человеческого или любого другого облика. Дриада сначала оборачивается громадным волком, окончательно меня напугав, и исчезает. Внутренне радуюсь, что хоть имя не дал, ибо опытный в подобных делах. Иначе бред зафиксировать можно. Трясу головой, окончательно разгоняя морок. Массирую тяжелые виски, представляю, как подобные выходки системы воспринимают погруженные, если вообще их видят. Прихожу в нормальное состояние, быстро встаю и пускаюсь в путь, стараясь больше не думать.

Удалось пройти добрых три сотни метров, чтобы остановился, перед вполне нормальным, природным препятствием. Горная речка или большой ручей отделяет лагерь от густого хвойного леса. Ледяная вода с шумом уносится вперед, щедро брызгая о прибрежные камни, то и дело покрывая мою куртку пятнышками. От ручья приятно тянет прохладой, столь желанной в разгар солнечного дня. По берегам растут настоящие джунгли: папоротники, лопухи с болиголовом, и все выше человеческого роста, хоть просеку прокладывай. Поднимаюсь выше по течению, и не упускаю возможность попить и смыть с лица дорожную пыль. Вкус оказывается приятен, несмотря на легкую ломоту в зубах. Вовремя вспоминаю о фляге, наполняю ее и оглядываюсь в поисках переправы.

Мнимое помешательство

Ручей омывает серые глыбы шумными потоками ледяной воды. Ширина не шуточная и течение быстрое. Ищу взглядом мостик или поваленные стволы, ибо вброд идти не желаю, но ничего нет. Сразу смекаю, что такова задумка руководителей парка. У них хватает инструментов влияния на ситуацию без личного участия, дабы народ сразу погружался в череду ощутимых испытаний. Вижу только валуны, торчащие из воды, для наиболее ловких. На моих глазах трое людей, не уверенные в своих способностях, медленно переходят ручей вброд, сняв обувь и подвернув штанины. Наверно для оставшихся позади Толика и его семейства эта переправа оказалась бы серьезным препятствием, ибо слабеем мы в погружении, и хорошо, что это не про меня.

Цепкая подошва обуви и хорошее чувство равновесия, позволяют мне играючи совершить пару десятков шагов по камням и длинный прыжок на мелкий щебень другого берега. Однако радость любого новичка, одолевшего первое препятствие, дальше развеивается. Впереди ждет однообразный труд путешественника, а именно долгий переход через несколько перевалов, не самых крутых, но утомительных. Меня подобные вещи не страшат, не радуют, ибо отстраненность помогает, и она же позволяет безразлично относиться к пользе самой себя. Пока не требуется неустанно смотреть под ноги, с интересом гляжу на окрестности.

Высокий сосновый лес долго скрывал от меня гору с каменистыми выступами, а точнее целый хребет. Теперь он открылся мне во всем своем великолепии. Поросшая островками деревьев гора тянется в две стороны на десятки километров. Прямо по курсу движения видна просека в седловине. Единственное место, где можно пройти дальше, не переломав ноги на коварных камнях. Лучше не думать о бедах, вообще не думать. И вот уже полчаса упорно шагаю вверх по перевалу. Пот намочил шляпу над бровями и теперь струился по лицу, спина и задняя стенка рюкзака уже мокрые насквозь. Послеполуденное пекло высушивало меня как сухофрукт, заставляя то и дело прикладываться к фляге с водой, хотя знаю, что лучше терпеть. С каждым метром подъем становится круче, и вместе