Академия Легиона - Лена Летняя

– Если у вас получится ее убедить, вы отправитесь в ближайший рейд, на который пригласят курсантов. Возражения не принимаются, – быстро добавил он, видя, что Мор снова набрал воздух в легкие, собираясь оспорить это. – Можете быть свободны. Отправитесь в Орту после занятий.

Мор и Хильда синхронно кивнули, повернулись и зашагали к выходу. Только в коридоре последняя позволила себе снова расслабиться.

– Думаю, с подругой вам лучше разговаривать без моего участия, – холодно предположил Мор. Хильда кожей ощущала его недовольство, но если он не собирался обсуждать ее просьбу в кабинете ректора, то она тем более не станет затевать этот разговор. – У нас с ней отношения не сложились с самого первого дня.

Хильда кашлянула, маскируя этим вырвавшийся нервный смешок. Это было слабо сказано. Во время их общего обучения на спецкурсе Таня Ларина влюбилась в преподавателя Темных ритуалов и заклятий. Мор, как и все легионеры, терпеть не мог магов, использующих темный поток. О чем он и сообщил студентам на первом же занятии. Таня, естественно, обиделась за любимого мужчину, наговорила много всего в ответ. Чтобы как-то сгладить ситуацию, Хильде тогда пришлось отвлечь внимание Мора на себя. Конфликт на этом был исчерпан, но взаимная неприязнь между Таней и Мором никуда не делась, хотя тот потом помог ей вызволить профессора Нормана из Легиона, когда его арестовали.

– Не беспокойтесь, куратор. Мы не будем разговаривать с Таней.

– С кем же тогда мы будем говорить?

– С единственным человеком, чей авторитет для нее непререкаем. С ее мужем.

Только когда Хильда снова упомянула Яна Нормана, ее сердце екнуло. Она вспомнила символ с конверта на столе ректора: профессор Норман показывал его на занятии по Темным ритуалам и заклятиям еще в то время, когда она училась на спецкурсе. Это был универсальный символ, означающий измерение демонов. Он позволял черпать из него темный поток.

Легионеры всячески избегали всего, что связано с темной магией. Так что тогда на столе ректора делал конверт с этим символом? И почему ректор спрятал конверт, когда Хильда его заметила?

Вопросы, родившиеся в голове после разговора с ректором, Хильда проигнорировала. Она решила, что если ректор Академии Легиона, боевик с десятилетним стажем и следователь с двадцатилетним, что-то делает, то знает лучше, чем какая-то сопливая курсантка второго года обучения. Поэтому она не стала никому озвучивать собственные мысли и сосредоточилась на выполнении задания.

Хильда и не думала, что ей будет настолько приятно снова оказаться в Орте. Хотя стоило думать, ведь это место очень много для нее значило: оно стало первым шагом в мир, о котором она грезила с раннего детства.

Здесь ничего не изменилось. Все те же ослепительно белые стены, цветные витражи на окнах, просторные холлы и коридоры, залитые солнцем или светом магических шаров, который порой ничуть не уступал солнечному. Орта создавалась задолго до Академии Легиона и первое время была школой, университетом стала много позже. Эти учебные заведения разительно отличались по архитектуре: Академия унаследовала от Легиона строгость линий, скупость отделки, мрачность интерьеров, сдержанность убранства и освещения, а Орта походила на волшебный дворец из сказки. Во всяком случае, когда Хильда попала сюда первый раз, она окрестила ее про себя именно так.

Последний раз она была тут не так уж и давно: всего полтора года назад. Успела застать даже смену портрета. Когда Хильда только поступила в Орту, в главном холле висели портреты ее официальных основателей – Гордона Геллерта и Роны Риддик. Они же были последними королем и королевой магического мира. На уроках истории студентам из семей Покинувших рассказывали о светлой и преданной любви последней королевской четы. И о том, каким ужасным был их друг и современник, еще один король, ставший впоследствии первым канцлером Республики, – Норд Сорроу, внезапно исчезнувший без следа много веков назад.

Примерно два года назад эту историю пришлось переписать. Оказалось, что «светлая и преданная» у Риддик была как раз с Сорроу, а «замечательный» Геллерт сначала что-то сделал с соперником, а несколько лет спустя убил и саму Риддик, поскольку она так и не ответила ему взаимностью. Да к тому же пыталась лишить трона. Когда все это стало известно, портрет Гордона Геллерта сменили на портрет Норда Сорроу.

Новый вариант истории миру поведала та самая Таня Норман, в девичестве Ларина, с которой Хильда делила комнату во время прохождения спецкурса. Она оказалась ревоплощением магического потока Роны Риддик, что в местной мифологии воспринималось как версия реинкарнации с сохранением памяти о прошлой жизни. Теперь Таню почитали ничуть не меньше, чем до сих пор любимую народом древнюю королеву. А ведь Таня собиралась отучиться год и вернуться в привычный и родной для нее мир обычных людей.

Хильде она однажды призналась, что никакая не Рона Риддик. В нее действительно ревоплотился магический поток древней королевы, но при этом ни одной черты ее личности и ни одного воспоминания она не приобрела. Унаследовала только магическую силу и дар предвидения. Однако роль свою Таня играла достаточно убедительно. И так старательно обеляла память Норда Сорроу, что даже наиболее скептически настроенные граждане Второй Магической Республики заподозрили, куда он делся и почему ее муж носит иллюзию. Одного никто не понимал: почему сам Норман так и не признал, кем является на самом деле.

– Ностальгия? – неожиданно прозвучало над ухом.

Тоном куратора можно было морозить лед, и Хильда поняла, что дерзость в кабинете ректора ей еще припомнят.

– Есть немного, – признала она тихо.

– Я бы и хотел предложить вам не торопиться, но боюсь, времени у нас не так много, – заметил Мор, зачем-то поправляя форму, которая и так сидела на нем прекрасно.

Хильда заподозрила, что он по какой-то причине нервничает, но не смогла придумать почему. Чтобы не терять ни свое, ни его время, она уверенным шагом направилась к лестнице: кабинет ректора в Орте находился на самом последнем этаже. Мор последовал за ней.

Как и его предшественник, ректор Норман не прятался от посетителей за приемной с секретарем, поэтому они могли беспрепятственно войти, но тем не менее нерешительно замерли у двери, услышав за ней голоса. Беседа шла на повышенных тонах и больше походила на ссору, что было довольно неожиданно и очень некстати.

– И не подумаю этого делать!

Именно это восклицание Тани заставило их остановиться и переглянуться. В тоне подруги было столько возмущения, что Хильда растерялась. До сих пор она даже не представляла себе, чтобы та могла кричать на Нормана. Она наблюдала их отношения только первые полгода, пока оставалась в Орте и готовилась к поступлению в Академию. У них тогда шел затянувшийся медовый месяц. Теперь же их браку исполнилось два года, вполне могли вылезти некоторые… нестыковки характеров и мировоззрений, которые неизбежно должны были существовать у людей с восемнадцатилетней разницей в возрасте, выросших в разных мирах.