Призрак дома на холме - Ширли Джексон

— Так что если вам потребуется помощь, тут никого не будет, — сказала миссис Дадли. — Ночью мы вас даже не услышим. Никто не услышит.

— Теперь все нормально? — спросила Теодора.

Элинор кивнула.

— Ближе поселка никто тут не живет. Даже и не подходит.

— Наверное, ты проголодалась, — сказала Теодора. — Я умираю, как хочу есть. — Она поставила чемодан на кровать и сбросила туфли, продолжая говорить: — От голода я просто зверею: рявкаю на людей и разражаюсь слезами.

Она вытащила из чемодана свободного покроя брюки.

— По ночам, — миссис Дадли улыбнулась, — в темноте, — и закрыла за собой дверь.

Через минуту Элинор сказала:

— А еще она ходит совершенно беззвучно.

— Милейшая старушенция. — Теодора оглядела комнату. — Беру назад свои слова насчет лучших гостиниц. Это вылитая школа-пансион, в которой я одно время училась.

— Идем, покажу мою. — Элинор открыла дверь ванной и провела Теодору в синюю комнату. — Когда ты приехала, я только распаковала вещи и уже думала сложить их обратно.

— Бедная крошка. Ты совершенно точно умираешь с голоду. А я, когда увидела этот домище снаружи, только об одном могла думать: вот бы здорово было стоять здесь и смотреть, как он горит. Может, перед отъездом…

— Так ужасно тут совсем одной.

— Видела бы ты мой пансион во время каникул! — Теодора вернулась в свою спальню.

Звук и движение в двух комнатах немного приободрили Элинор. Она поправила одежду на плечиках в гардеробе и поровнее сложила книжки на прикроватном столике.

— А знаешь, — крикнула Теодора через ванную, — это правда похоже на первый день в новой школе: все такое чужое и гадкое, ты никого не знаешь и тебе страшно, что все будут смеяться над твоей одеждой.

Элинор, которая как раз открыла ящик, чтобы вытащить брюки, замерла, потом рассмеялась и бросила брюки на кровать.

— Я правильно поняла, — продолжала Теодора, — что миссис Дадли не придет, если мы ночью будем визжать от страха?

— Таковы ее условия. А ты встретила у ворот милого старичка?

— Мы чудесно побеседовали. Он сказал, что не впустит меня, а я сказала, что впустит. Потом я хотела его задавить, но он отпрыгнул. Слушай, нам обязательно сидеть в комнатах и ждать? Я бы надела что-нибудь поудобнее. Или надо будет нарядиться к обеду?

— Я не стану, если ты не станешь.

— А я не стану, если не станешь ты. Нас двоих им не одолеть. И вообще, пошли гулять — мне не терпится выбраться из-под этой крыши.

— Здесь очень рано темнеет, в холмах, под деревьями…

Элинор снова подошла к окну, однако на лужайке по-прежнему лежал солнечный свет.

— По-настоящему стемнеет не раньше чем через час. Я хочу выйти и покататься по траве.

Элинор выбрала красный свитер, думая, что в этой комнате и в этом доме красный свитер и купленные к нему красные босоножки будут не совпадать по тону, хотя вчера цвета казались достаточно близкими. Ну и поделом мне, подумала она, никогда таких вещей не носила, нечего было и начинать. Однако отражение в большом зеркале на дверце гардероба выглядело на удивление хорошо, почти успокаивающе.

— Ты знаешь, кто еще приедет? — спросила Элинор. — И когда?

— Доктор Монтегю, — ответила Теодора. — Я думала, он приедет первым.

— Ты давно знаешь доктора Монтегю?

— В глаза не видела. А ты?

— И я. Ты заканчиваешь одеваться?

— Я готова.

Теодора прошла через ванную в комнату Элинор. Какая она симпатичная, подумала Элинор, хотела бы я быть такой. На Теодоре была ярко-желтая блузка. Элинор сказала со смехом:

— От тебя в комнате больше света, чем от окон.

Теодора подошла к зеркалу и одобрительно себя оглядела.

— Думаю, в этом унылом месте наш долг — выглядеть как можно ярче. Твой красный свитер — самое то: нас с тобой будет видно через весь Хилл-хаус. — По-прежнему разглядывая себя в зеркале, она спросила: — Как я понимаю, доктор Монтегю тебе написал?

— Да. — Элинор смутилась. — Я сперва подумала, это шутка. Но муж моей сестры навел справки…

— Знаешь, — медленно проговорила Теодора, — до последней минуты… наверное, до ворот… я не верила, что Хилл-хаус и правда есть. Все-таки не ждешь, что такое может быть.

— Однако некоторые надеются, — промолвила Элинор.

Теодора рассмеялась и, круто повернувшись, взяла ее за руку.

— Теперь мы двое детей в лесу, — сказала она. — Идем исследовать окрестности.

— Не стоит уходить далеко от дома…

— Обещаю свернуть назад по первому твоему слову. Как ты считаешь, надо предупредить миссис Дадли, что мы отправляемся гулять?

— Наверняка она следит за каждым нашим шагом, и это тоже условие, которое она поставила.

— Интересно, кому? Графу Дракуле?

— Ты думаешь, это он здесь живет?

— Думаю, он проводит здесь выходные. Клянусь, я видела в деревянной резьбе внизу летучих мышей. Вперед, вперед!

Они сбежали по лестнице, стуча каблуками, внося жизнь и свет в сумерки украшенных деревянной резьбой стен. Миссис Дадли стояла в вестибюле и молча смотрела на них.

— Мы идем гулять, миссис Дадли, — весело сказала Теодора. — Будем где-нибудь неподалеку.

— И скоро вернемся, — добавила Элинор.

— Обед будет на буфете в столовой к шести часам, — повторила миссис Дадли.

Элинор с усилием потянула на себя парадную дверь. Первое впечатление не обмануло — дверь и впрямь была очень тяжелая. Элинор подумала, что на обратном пути им ее не открыть.

— Не закрывай, — бросила она Теодоре через плечо. — Она ужасно тяжелая. Давай поставим сюда вазу, чтобы не захлопнулась.

Теодора подкатила из угла вестибюля большую каменную вазу, и они вместе установили ее в двери. После темноты дома вечерний свет показался неожиданно ярким, в воздухе пахло свежестью. За спиною у них миссис Дадли отодвинула вазу, и дверь захлопнулась.

— Очаровательная старушенция, — сообщила закрытой двери Теодора.

Лицо ее заострилось от гнева, и Элинор подумала: надеюсь, она никогда не посмотрит так на меня. И тут же удивилась сама себе: я всегда стесняюсь новых людей, а тут не прошло и получаса, как Теодора стала мне близка и необходима — настолько, что я боюсь вызвать ее гнев.

— Полагаю… — неуверенно начала она и сразу успокоилась, потому что при звуке ее голоса Теодора немедленно улыбнулась. — Полагаю, что в дневные часы, когда миссис Дадли здесь, я найду себе очень важное занятие далеко-далеко от дома. Утаптывать площадку под теннисный корт, например. Или ухаживать за виноградом в оранжерее.