Слишком редкая, чтобы жить, или Слишком сильная, чтобы умереть - Юлия Шилова

Новый год ассоциировался у меня с мандаринами.В советские времена мандарины были жутким дефицитом, продавались только в канунпраздника и всегда по знакомству. Мои родители приносили ящик мандаринов,ставили его в кладовке и понемногу выкладывали эти яркие оранжевые шарики на стол.Чтобы наесться мандаринов вдоволь, нужно было дождаться Нового года. Япостоянно ныряла в кладовку, запускала руку в небольшой ящик и наслаждалась нетолько вкусом мандаринов, но и их аппетитным запахом. Как только родителиуходили на работу, я набивала мандаринами карманы, клала их в шапку и бежалаугощать соседских ребят. А однажды, во время приготовления праздничного ужина,мама взяла хрустальную вазу и пошла в кладовку, чтобы наполнить вазумандаринами и выставить на праздничный стол. Сунув руку в ящик, она изумленнопринялась искать мандарины, но не нашла ничего, кроме вороха бумажек, в которыеони были обернуты. Узнав, что я скормила весь ящик друзьям, меня не сталиругать – началась новогодняя ночь, а в новогоднюю ночь принято говорить толькоо хорошем.

Мандарины, шампанское, салат оливье, вкусныйторт наполеон, который каждый год пекла мама, счастливые родители имногочисленные родственники – именно таким был в нашей семье Новый год. Всешкольные годы я была Снегурочкой и вела как школьные, так и городские елки. Этобыло замечательное и по-своему счастливое время. Я в нежно-голубом костюме икрасивом парике с белыми длинными косами с Дедом Морозом, моим одноклассником,импровизируем, танцуем и раздаем подарки... И так несколько елок в день. Я до сихпор помню счастливые глаза детей, их смех, восхищение и веру в то, что мынастоящие. Дети дергали меня за косы, читали стихи, пели песни и загадывалисамые невероятные желания.

Поздно вечером, после очередной елки, мы сДедом Морозом шли в школьную столовую в надежде получить безумно вкусныйяблочный пирог, испеченный нашими поварами. Именно так нас награждали замногочасовой труд, ведь, по сути, мы еще сами были детьми. Я часто вспоминаю,как мы торжественно разрезали этот пирог и с каким блаженством ели его. Тогданам казалось, ничего нет вкуснее на свете. Я снимала косы, бросала на соседнийстул, ела пирог и смотрела на снявшего бороду одноклассника влюбленнымвзглядом. И нам совсем не было грустно, оттого что все эти каникулы придетсястоять на городской площади, мерзнуть и развлекать народ, ведь мы вместе икаждый вечер имеем возможность есть такой вкусный пирог!

А в новогоднюю ночь мой Дед Мороз зашел замной на елку, едва стоя на ногах, а попросту сильно пьяный. Борода съехаланабок, шапка поползла на глаза, а о равновесии оставалось только мечтать. Яхорошо помню, как я, хрупкая Снегурочка, буквально тащила на себе пьяного ДедаМороза и, посадив его на стул рядом с главной елкой нашего города, пыталасьвести праздник одна. Дед Мороз сидел просто для фона. Я помню, как стала вестиконкурс, и толпа рухнула со смеха. Я подумала, что делаю что-то не так. А когдаоглянулась, то увидела упавшего Деда Мороза, который тянулся за мешком подаркови заплетающимся языком пытался прочитать стишок. В ту ночь я сильно обиделасьна Деда Мороза.

Под утро я плелась домой жутко уставшая, апротрезвевший Дед Мороз ковылял за мной и бормотал извинения. Догнав меня, онподарил мне шоколадное сердце, которое сам заказал на кондитерской фабрике. Этобыло первое сердце, которое мне подарил мужчина, и пусть оно шоколадное, новедь этим мужчиной был сам Дед Мороз. Это было так трогательно и неожиданно.Первое сердце, первое признание в любви и первые робкие поцелуи...

Я до сих пор верю, что новогодняя ночь –особенная и в это время может произойти все что угодно. Я верю в чудо, котороеобязательно придет в мою жизнь и все изменится. Даже сейчас я наряжаю свою дочьвосхитительной снежинкой на новогодний бал и пытаюсь убедить ее в том, что наНовый год к нам обязательно придет Дед Мороз. Дочь улыбается и упрекает, мол,такая большая, а веришь в сказки, Морозов нет, это обычные дядьки с игрушечныминосами, которые ходят по квартирам и ждут, что им кто-нибудь нальет выпить.Наши дети в душе намного взрослее, чем тогда были мы. А я в ее возрасте во всеверила и даже писала письмо Деду Морозу. Я даже сейчас ему письма пишу. Прошу унего побольше жизненных сил, творческой реализации, душевного спокойствия имира в семье.

Мой первый взрослый кавалер оказалсянаркоманом. Высокий, красивый парень, с которым у меня закрутился бурный роман,временами вел себя странно, а я все никак не могла понять, почему. Он почтиничего не ел, постоянно хотел пить, да и глаза у него вечно были красные. Могни с того ни с сего заснуть на несколько минут прямо в кинотеатре. Настроение унего быстро менялось, но чаще он был вялым. Его пассивность меня, девчонку, изкоторой энергия бьет ключом, просто убивала. А еще я очень удивлялась, что дажев сильную жару он носит рубашки с длинными рукавами и какие у негонеестественно широкие зрачки, причем независимо от настроения. Отрешенныйвзгляд и чересчур замедленные движения. Временами казалось, парень пьян, нозапаха алкоголя не было.

Однажды в гостях мой кавалер ушел на кухню, ия пошла следом. Он попросил меня вернуться к друзьям и сказал, что ему нужнопобыть одному. Я сделала вид, что ушла, но вернулась и увидела, как он, сидя настуле, слегка закатал штанину, спустил носок и стал колоть себя в вену. Мнестало нехорошо, все поплыло перед глазами.

– Витя, ты наркоман, – прошептала я.

Виктор вытащил иглу и отрешенно посмотрел наменя:

– Ну что ты пришла? Я же сказал, что хочупобыть немного один.

– Ты наркоман?!

– Да, – он улыбнулся.

– Как же так... А давно?

– Три года.

– Как же ты... почему не сказал?

– Зачем тебе?

– Как же так? Я должна знать.

– Это абсолютно нам не мешает, я просто такрасслабляюсь.

Учитывая, что у Виктора уже не за горамиармия, я тут же подсчитала в уме, что он колется со школьной скамьи.

– А почему ты колешь в ногу? – Не знаю,зачем я задала этот дурацкий вопрос, и так все ясно.

– Потому что уже нигде места нет. Сплошныеузлы, – спокойно ответил он.

– А почему ты мне раньше ничего не сказал?

– Боялся тебя потерять, – честнопризнался он.

– И что же, ты считаешь, я буду продолжать отношенияс наркоманом?

– Ну не оставишь же ты меня погибать, –самоуверенно произнес Виктор. – Если будешь со мной, обязательно брошу.

Я испугалась не на шутку и поняла, что должнаосвободиться от него как можно быстрее. Зачем мне человек, которому жизнь ненужна?! Наркотики забирали у Виктора остатки воли, стремления и упорства.