Этот дождь решает всё - Валерия Савельева

Все девочки-коллеги с завистью наблюдали за нами, Лена со Светкой чуть локти не кусали, готовые в любую минуту кинуться на подмогу. Не мне, Стасику. Вдруг злая, страшная и ужасная я его съем? Или что похуже? Я же внучка директора и владельца компании Прохорова Степана Аркадьевича, которого многие боятся как огня. Нужен мне их Стас… Пусть не переживают, на этого великана я не претендую.

Тем временем Соломинцев замер у доски. Так он постоял немного, потом задумчиво взъерошил волосы, обретая прекрасное сходство с портретом, и подрисовал смявшийся нимб, застрявший между рогами. Я шокированно уставилась на творение.

– Ну как? Теперь гораздо большее сходство, что скажешь? – Он весело стрельнул глазами в мою сторону.

Я промолчала: не представляла, что можно ответить. Если честно, шутка Стаса меня порадовала, я даже прониклась, вспомнив, что коллеги частенько повторяли, будто у лапочки Соломинцева отличное чувство юмора. Согласна, отличное. Тоже демонический ангелок нашелся, с меня пример берет?

– Ну, чем-то похоже, хотя не знаю… – Я улыбнулась, не в силах сдержаться.

– Не знаешь? – Стас просиял, ближе подходя ко мне, и мгновенно испортил впечатление: – Хм, конечно. Настоящий ведь гораздо лучше?

Я закашлялась. Оу, полегче, герой. Самоуверенность так и прет!

– Думаешь?

– Не думаю, знаю. – Соломинцев навис надо мной, пользуясь замешательством, и добавил шепотом: – И, кажется, знаю, что одна маленькая девочка взялась рисовать карикатуры именно потому, что это заметила.

Он слегка наклонился, вручил мне желтый маркер и самодовольно ухмыльнулся. А я, как назло, слишком запоздало поняла сказанное. «Это» заметила? В смысле, то, что настоящий Стас лучше рисованного? Он имеет в виду, что я…

– Соломинцев, ты наивно полагаешь, что я пала пред твоим очарованием? – выдавила я в ответ. Голос дрожал, выдавая недовольство.

Успокойся, Энж! Он всего лишь хамоватый Местный Монстр, на которого не стоит обращать внимание. Он настолько неуверен в себе, что пытается выкрутиться за чужой счет. Ты ведь понимаешь это, правда? На Соломинцева нельзя злиться просто потому, что он шут. Он не оскорблял тебя ничем, кроме глупой клички.

Но Стас нагло ухмыльнулся, наклоняясь к самому моему лицу, и… тихонько дунул мне на нос.

– Я уверен в этом.

И я взорвалась.

– Если ты, Ста-асик, – протянула я, еле сдерживаясь, – не можешь отличить симпатию от раздражения, мне тебя жаль. Так вот запомни, ты у меня вызываешь исключительно раздражение. Возможно, со временем оно превратится в ненависть. А все остальное достается моему парню.

Ляпнула и тут же прикусила язык. Ой, ду-ура. Парню, да? Это какому же? Надо же так завраться. Надеюсь, коллеги этой тирады не слышали. Я обернулась. Взгляды всех девочек устремились на нас, уши-локаторы ловили любой шорох.

– Неужели он есть? У Пигалицы? – Соломинцев смотрел хмуро.

Ступив на сцену, играй роль до конца. Я решительно поджала губы.

– Есть!

Он отступил. Оправил рубашку, еще раз изучающе посмотрел на карикатуру, словно ища у нее ответа. Ангело-демонический Соломинцев молчал – он помочь своему оригиналу ничем не мог. Но когда я уже собиралась уходить, гордо унося свою маленькую ложь, Стас положил ладонь мне на макушку, вновь ероша волосы, и поинтересовался:

– А что это меняет?

Он махнул всем на прощание и сбежал, только дверь едва слышно щелкнула, закрываясь. Я еще какое-то время хмуро сверлила ее взглядом, слушая заинтересованные шепотки девочек. Странный он, этот Соломинцев. Иногда вполне терпимый, иногда – я потрогала растрепанные волосы, превратившиеся в воронье гнездо – невыносимый. Что он имел в виду? Не меняет чего? Того, что он меня раздражает? Или того, что я, по мнению самого Стаса, «покорена его очарованием»? Подозреваю, именно второе.

Невеселые мысли не отпускали еще несколько часов. По привычке я ожидала, что после «обострения» на пару дней опять воцарится тишина. Так случалось после каждого очередного приступа разговорчивости Соломинцева: он показывал себя во всей красе и пропадал. Но, увы, надежды мои не оправдались…

* * *

Рабочий день подошел к концу, но я заметно задержалась, дорисовывая первую локацию, – не хотелось отрываться, чтобы потом не ловить вновь необходимый настрой. Да и немного увлеклась коротким разговором с Саймоном. Длинных у нас не бывало, потому что иногда говорить было не о чем. Я лишь ставила ему лайки и периодически отказывалась встретиться вживую, зато порой любила пожаловаться в паре строк и получить в ответ очередное задание в форме «Саймон говорит». Наверное, будь это кто другой, я бы давно перестала общаться, но он… я не знала его настоящего имени, не спрашивала, он ли был тем «парнем с зонтом», но почему-то верила, что он. Ведь тот же зонт, тот же изгиб губ. А спросить боялась.

Так что я задержалась и из офиса вышла часов в восемь. Окна нашего отдела смотрели на небольшой парк, который до сих пор был удивительно прекрасен – моя сибирская душонка так и не привыкла, что здесь деревья не теряют листву к середине сентября. А против главного входа растянулась набережная – выложенная светлой плиткой, чудесная даже в самый пасмурный день.

Полной грудью вдохнув прохладный вечерний воздух с солоноватым морским привкусом, я подошла к белым каменным перилам на самом краю набережной и устремила взгляд на волны. Сегодня слегка штормит, красиво…

Было хорошо, спокойно, можно сказать – умиротворенно. Лишь редкие капли дождя нарушали идеальный покой. Я прикрыла глаза, слушая музыку прибоя: шуршание трущихся друг о друга камней и ракушек; легкий шелест стеклянных осколков, которые со временем обтачиваются, теряя острые края; крики чаек – их сегодня почти не слышно, но если быть очень внимательным, то обязательно заметишь. А еще иногда – если крепко зажмуриться и позволить мечтам заполнить тебя до краев – услышишь, как трепещут паруса на сильном ветру.

Жаль только, что перелив чудесной музыки моря оборвал мужской голос, пропитанный вечными наигранно-задорными интонациями:

– Эй, Пигалица, а чего это ты тут так поздно?

– Соломинцев, ты решил сегодня меня преследовать? – безнадежно поинтересовалась я, даже не поворачивая головы.

– Не-е, я не решал, оно как-то спонтанно получается! – рассмеялся Стас.

Краем глаза я заметила движение – он подошел к перилам и тоже облокотился на них. Однако если я стояла почти прямо, этой дылде пришлось здорово нагнуться. Я улыбнулась, замечая, что поза у Стаса получилась комичная, как раз для шута. Хотя многие поклонницы «лапочки Соломинцева», наверное, смогли бы найти в ней что-то соблазнительное. Филейную часть?

Пока я размышляла о том, насколько могут разниться мнения об одном и том же человеке, к запаху моря добавился легкий аромат дыма. Я резко повернулась, сверля злобным взглядом Стаса, в пальцах которого была зажата сигарета. Соломинцев поднес ее к губам, медленно затягиваясь, и, чуть запрокинув голову, выпустил изо рта дым.