Его одержимость - Astra Maore

Но когда Рейес снова дергает меня за волосы и почти наваливается сверху, все мысли из головы вылетают. Мне дико страшно.

Зато в его словах я успеваю услышать странное и очень важное. Он готов лишить меня еды, воды и одежды, но пока не собирается меня трахать.

Меня медленно накрывает какое-то непонятное облегчение. А может, даже отупение.

Секс — это не просто боль. Даже такой вот извращенный и дикий. На самом деле — это власть мужчины над женщиной.

Как мне ни хочется себе врать, секс — это даже не просто стерпеть и переждать. Это подчинение на каком-то животном уровне. Когда каждая клеточка тела сжимается от близости мужчины.

Когда тебя пугает даже его дыхание, и нет сил сопротивляться.

Я готова рыдать от страха, но мои глаза совершенно сухие. И я не говорю «да», как требует Рейес. Потому что если произнесу это вслух, сломаюсь.

Я киваю, хотя любое движение причиняет мне боль.

Зато я — это еще я. Я живая. Я сильная.

А Рейес отходит в угол комнаты с бутылкой коньяка. Он пьян и напьется еще больше.

Чувствую, мне не стоит его злить.

Но я ничего не успеваю обдумать. В комнате появляется сухонький мужчина, который представляется доктором Хименесом и просит разрешение осмотреть меня.

Это забота, Рейес? Испугала тебя моя кровь? Или не веришь, что я была честной девушкой до тебя, проклятый?!

Я смотрю в его красивое хмурое лицо и неимоверным усилием гашу желание заорать и заплакать. Рейес не поймет. Он просто пьяный бандит.

Сейчас он сделал лучшее, что мог — врача прислал. Я сама хочу знать, что Рейес сотворил и беспрекословно слушаюсь доктора.

Стираю слезу, когда оказывается, что дьявол только жестко меня порвал. Что мои внутренние органы целы, и «просто вы теперь женщина, госпожа».

Я слышу доктора, как сквозь туман. Он тихо говорит, что такое могло случиться при любом первом опыте со страстным и крупным мужчиной.

— Сдержите его дней пять, если сможете, госпожа. Тогда все успеет зажить.

Пять дней? Как?!

А доктор не только осматривает меня, но и касается чем-то прохладным. И это на странном животном уровне возвращает мне чистоту.

А потом он докладывает Рейесу, что осмотрел меня. Громко объявляет, что я была девушкой, повторяет свою рекомендацию про пять дней и уходит.

Доктор Хименес кажется мне последним и единственным человеком из нормальной жизни.

А в нынешнем аду — только дьявол и я. Дьявол, который уже вовсю налакался коньяком, и теперь его черные глаза особенно жуткие.

А у меня нет сил с ним драться.

Я внезапно вспоминаю слова Мерседес:

— В войне полов, Анхелика, если мужчина от тебя без ума, он проиграл. Сведи его с ума, и он положит к твоим ногам мир.

Мерседес — настоящая красавица. Она обворожительно смеется, а в ее ушах качаются крупные блестящие серьги-кольца. Ее муж Алонсо ее действительно обожает.

А что могу я, грязная, жалкая, разорванная… Свести с ума дьявола?

— Ну что, готова отсосать?

Какая мерзость! Если он продолжит, меня вытошнит.

Я хочу умыться. Хочу поспать. Хочу набраться сил.

Но Рейес не дает. Он говорит, что я больше не увижу родных, и у меня внутри все обрывается и умирает.

То, что он отдаст меня своим бандитам или даже кому-то скормит, даже уже не так страшно.

Самое страшное — это когда ты остаешься наедине с бедой. Без семьи.

За что этот дьявол со мной так? Что я ему сделала, черт возьми?! Почему многих девушек он сразу выкинул, а мне угрожает?!

Неужели потому что они были умнее и ласкали его отвратительный огромный член, который рвал их, как самая настоящая дубина?!

— Оближи его.

Рейес пьян. Совсем пьян и почти шатается. Сейчас он не поймет никакие доводы и может даже опять меня изнасиловать.

Я проклинаю его, а потом внутренне решаюсь. Будет глупо умереть, если он в пьяной страсти порвет мне рот.

И я быстро касаюсь члена языком, стараясь не думать ни о вкусе, ни о запахе, ни о чем.

Меня колотит от мысли, что придется взять эту отвратительно крупную головку в рот, но Рейес внезапно передумывает. Он резко одевается и выходит из комнаты, хлопнув дверью.

Я тут же выплевываю все, что было во рту, в кровать, и тщательно растираю одеялом.

Гашу острейший приступ тошноты, стараясь забыть странный вкус на языке.

Я понятия не имею, что теперь будет, и кто сейчас ворвется в комнату.

Может, Рейес по пьяни счел, что я приласкала его сама, и меня стоит отпустить? Хотя нет. Это вряд ли. Из ада так просто не выпускают.

Я поджимаю колени к животу и закрываю глаза. Доктор Хименес меня чем-то смазал внизу, и боль кажется меньше.

Страшнее всего полная неизвестность.

Не знаю, сколько времени я провожу так, провалившись в дрему. Она обрывается, когда в комнате хлопает дверь.

Я вижу девушку с каким-то свертком в руках. У нее длинные черные волосы, заплетенные в простую косу. Это не Франциска. Лет ей где-то двадцать пять, и она держится в разы увереннее.

— Ну и чего валяешься?

Я не сразу понимаю, что она это мне. Спрашиваю:

— А ты вообще кто?

— О, хороший вопрос, — она усмехается, — я Луиса. Хозяин приставил тебя ко мне.

— Зачем приставил?

— Бля, почему вы, деревенские, такие тупые? — она презрительно морщится, — потому что он будет тебя кормить и трахать. А вся такая милая и чудесная я должна тебе, такой идиотке, прислуживать. Поняла?

Ах вот оно что.

— Слушай, ты. Я не просила. И рот закрой.

— Мне похер, чего ты не просила. У меня есть хозяин. Он приказал. А твое дело ноги раздвигать, поняла? Он же твоей семье платит.

Я хочу сказать, что моя семья никогда не станет меня продавать, но девка не поймет. Все, кто живет в поместье Рейесов, думают как-то иначе. Немного не по-человечески. И все меряют деньгами, хотя у них их намного больше, чем у нас.

— Раз ты слуга, заткнись и слушайся. Как тебя там?

Она закатывает глаза.

— Луиса. А ты — Анхела. Госпожой звать не буду. Обойдешься.

— Значит так, Луиса. Последний раз говорю: укороти язык. Не укоротишь, я пожалуюсь на тебя… Диего.

Это снова не я, а какой-то внутренний демон. Я и в страшном сне не назвала бы Рейеса так.

Но девка меняется в лице.

— К-конечно, госпожа…

Ее внезапное смирение неожиданно придает мне сил. В конце концов, все не так уж плохо.