Счастливый город. Как городское планирование меняет нашу жизнь - Чарльз Монтгомери

Ученые Просвещения часто применяли научный подход к решению социальных проблем. Бентам был человеком своего времени, и он разработал сложный набор таблиц, который назвал количественной моделью счастья (felicific calculus[34]). С ее помощью он измерял уровень положительных или отрицательных эмоций, который вызывает какое-то действие. При добавлении того, что он назвал полезностью (utils), модель можно использовать для определения целесообразности отмены законов по сравнению с их применением или оценки инвестиций в новую инфраструктуру, даже новых архитектурных форм[35].

К сожалению, эмоции отказывались подчиняться модели Бентама. Оказалось почти нереально точно измерить удовольствие, скажем, от вкусной еды, хорошего поступка или приятной музыки. Так что Бентам не мог понять, какие количественные значения подставлять в уравнения, чтобы вывести формулу правильной и счастливой жизни.

Но люди всё равно стремились воплотить счастье в современной им архитектуре. В Лондоне бывший торговец кожей Джонатан Тайерс создал на южном берегу Темзы развлекательный сад Воксхолл-Гарденз[36], ставший одним из главных мест отдыха и развлечений. Каждый желающий мог посетить роскошный зеленый сад за определенную плату и полюбоваться замечательными видами, подвесными фонарями, посмотреть представления и концерты на свежем воздухе. Сад посещал принц Уэльский, но двери его были открыты для любого, у кого в кармане нашелся бы шиллинг, чтобы заплатить за вход. Эгалитарный[37] гедонизм в действии. Канатоходцы развлекали толпу, зрители любовались фейерверками, а матери обыскивали тайные уголки сада в поисках дочерей, нарушающих правила приличия.

«Воксхолл-Гарденз — Променад», ок. 1751, Джованни Антонио Каналь (Каналетто)

Развлекательный сад в Лондоне в эпоху Просвещения — одно из главных мест отдыха в городе. За умеренную входную плату, которую могли себе позволить представители разных слоев населения, можно было погулять по зеленым тенистым дорожкам и посмотреть разные представления. (Из коллекции COMPTON VERNEY)

Во Франции идеалы Просвещения ушли в народ, воплотились в политике и привели к революции. Правители Старого порядка[38] тщательно цензурировали все печатные произведения, поэтому новости и сплетни распространялись в парках, садах и кофейнях. Когда Луи Филипп II, герцог Орлеанский и сторонник идеалов равноправия, предложенных Руссо, унаследовал парк Пале-Рояль в Париже, он открыл сады для всех желающих и возвел на площади величественные колоннады с лавками. Вскоре здесь засияли огнями модные книжные магазины, клубы и кофейни. Парк стал центром притяжения для ищущих развлечений, колыбелью философской и политической смуты. В Пале-Рояль, где переплелись общественная жизнь, развлечения и политика, свободные разговоры о праве каждого на счастье стали первыми ласточками революции, в ходе которой Луи Филипп II лишился головы.

Со времен Просвещения архитектурные и градостроительные мероприятия были во многом направлены на то, чтобы подпитывать сознание и душу общества. Сторонники направления City Beautiful[39] («Прекрасный город») открыто выражали свои чаяния. По утверждению Дэниела Бернама, директора Всемирной выставки 1893 г. в Чикаго, сама эстетика городского пространства способна изменить общество и сделать граждан более добродетельными. На выставке был представлен образец для подражания — «Белый город» в стиле боз-ар[40], без намеков на бедность. В качестве градостроительного плана для центра Чикаго Бернам предложил следовать принципам этого направления: сочетание широких авеню и элегантных зданий, которые вернут городу «утраченную визуальную и эстетическую гармонию, формируя физические предпосылки для возникновения гармоничного общественного порядка». (Он не объяснял, что станет с беднейшим населением, которое должно будет освободить место для нового красивого города.)

Вера в силу архитектурной метафоры позже проявилась при совсем ином политическом строе. Под руководством Иосифа Сталина в послевоенной Восточной Европе была проведена реконструкция в стиле, известном как социалистический реализм. Он должен был воплощать мощь, оптимизм и роскошь, чтобы убедить людей, что они вместе сделали огромный скачок вперед. Отголоски еще можно наблюдать на Карл-Маркс-аллее в Берлине. Бульвар настолько широкий (почти 90 м), что без масштабного военного парада кажется пустым. Жилые дома на Карл-Маркс-аллее строились как «дворцы для рабочих». За фасады, разукрашенные башенками и статуями, их полвека назад прозвали свадебным тортом. Если на время забыть о мрачном историческом прошлом, прогулка по аллее вполне могла бы убедить нас в правдивости слов Сталина: «Жить стало лучше, товарищи. Жить стало веселее. Когда веселее живется, работа спорится»[41].