Хочешь, я буду твоей мамой? - Олеся Лихунова

И Галя сказала:

– А у нас в детском доме была одна девочка-цыганка, но она была нормальная, чистая и денег не просила…

– Ну конечно, потому что она была воспитана хорошо. У неё, видимо, мама была цыганка – поэтому и она сама тоже цыганка, но то, каким будет человек по характеру и поступкам, зависит от воспитания, – объяснила я ей.

Галя удивилась.

– Нее, у неё никакой мамы не было.

– Ну как не было, она ведь родилась у своей мамы, как же ещё?

– Из живота? – спросила Галя. – Нет, у нас в детском доме не было детей из живота, у нас могли из другой группы перевести… а из живота не было никого.

– Галя, но все без исключения люди рождаются из живота. По-другому им никак не появиться.

– И у вас тоже кто-нибудь рождался?

– Да, Тимур и Маша.

– Да-а?! Ничего себе!

Галя задумалась.

– Я потом покажу тебе книжку, – сказала я, – там много интересных картинок про то, как малыш растёт у мамы в животе.

Взрослые уверены, будто все дети в детском доме мечтают жить в семье. Но девочка, которая росла там с рождения, представляет себе семью, как ещё один детский дом, ну вроде как её в другую группу перевели. В её картине мира жить в детском доме – это естественно, она думает, что все так живут.

И Гале только предстоит понять, что это не так. Что в школе с ней вместе будут учиться домашние дети, появившиеся из животиков своих мам. Думаю, надо постепенно подводить её к этой мысли, как и к пониманию того, что у неё тоже была мама, которая её родила, а потом умерла.

16 июня 2014 г.

Мне кажется, из всех моих детей самый травмированный – Вадим.

Он был всего на месяц старше Кристинки, когда приехал домой. Ему тоже было полтора года. Но он не смотрел в глаза, сильно качался, сосал пальцы и кусался. Очень тревожный, от всего незнакомого кричал и сильно плакал. Когда просыпался среди ночи, вообще в руки не давался, ревел. Возьмёшь, чтобы прижать-пожалеть, а он в истерику. Приходилось просто сидеть рядом на полу.

Дома сын почти два года. Конечно, он сильно изменился за это время, с виду совсем домашний ребёнок. Но ночью качается и пальцы сосёт по-прежнему. И ручным его не назвать всё-таки. Ласковый, да, любит, когда я его обнимаю и целую, но дозировано. Пообнимается минутку-другую и сбегает. А чтобы разлечься вместе в обнимку, например, перед телевизором – это только если температура под 39, в остальное время не позволяет мне таких вольностей.

Почему так?

Почему Кристина будто и не была в доме ребёнка? Ни качаний, ни тревоги.

Поливаю её из душа – улыбается, ручная совершенно. Галя за такой огромный срок в детском доме тоже не так сильно пострадала. Качается во сне, конечно, но в большинстве случаев позитивно воспринимает всё новое.

Мне кажется, что у Вадима раньше проснулось осознание своего одиночества. Оно уже тогда было в его глазах и реакциях. Кристинка – малыш малышом, простая и доверчивая, а Вадим был как гномик. Серьёзный такой человечек, с каким-то внутренним знанием, которое его, похоже, и травмировало.

Так мне его жалко! Прямо душа за него болит. И не понимаю, что можно сделать. Почему оно не уходит из него, почему не забывается эта тревога? Как же он будет жить так?

Сейчас, когда прошло чуть больше трёх недель нашей совместной жизни, мы каждый вечер удивляемся, как нам повезло с дочками.

Про Кристину я очень осторожно пишу, чтобы не показаться ненормальной. Обожаю этого ребёнка с первой секунды, как увидела. Моя девочка с головы до пяток!

С Галей не так просто, но сегодня я почувствовала, что она становится своей. То, что меня раздражало в ней первое время: странный нервный смех или привычка заправлять всю верхнюю одежду в нижнюю, – теперь умиляет. Ну, это же наша Галя! Я всё больше нахожу в ней похожего на меня. Родинка на спине такая же, как у меня, день рождения в мае, и гречка у нас любимая каша. И подкупает она меня своим восхищённым взглядом, наивностью и искренностью. Любуюсь ей. Вот уже она и песни наши любимые поёт, и шутки семейные понимает. Надеюсь, что и дальше всё будет хорошо.

21 июня 2014 г.

Я-то приготовилась к сложной реабилитации Гали, всё-таки столько лет в детском доме ребёнок провёл, а она так старается влиться в семью, что мне не приходится прилагать к этому особых усилий.

Переучила за две недели раздражающие меня словечки, не корчит страшные рожи, не ковыряет пальцы. Привыкла к нашей еде, всё, что положу съедает первая. Всё, что я говорю, быстро запоминает и принимает к сведению.

Тоски по прошлому в ней не замечаю. Но иногда проскальзывают такие фразы: «Ой, у меня такое красивое платье есть. Правда, оно в детском доме осталось…» или «Ой, а мне подарили игрушечный компьютер, а я его в детском доме забыла…»

На прогулке иногда её пробивает на воспоминания, и она рассказывает разные истории из жизни в детском доме. Но ничего страшного я не слышала, хотя однажды прямо спросила у Гали, как их наказывали в детском доме. Она ответила, что ставили в угол. Иногда даже в угол туалета, так как углов в группе на всех не хватало. И чувствуется, что за всю жизнь её ни разу не били и не обижали там серьёзно, поэтому и агрессия отсутствует полностью в этом человеке. Это очень радует.

За прошедшую неделю у нас было много разговоров о том, как дети попадают в детский дом. Что в городе все дети домашние и обычно живут с папами и мамами, а в детский дом дети попадают редко, только если с их родителями что-то случилось или они сами не хотят или не могут воспитывать своих детей. Этот факт Галю сначала очень удивил, но я время от времени ненавязчиво его проговариваю, объясняя разницу между детским домом и семьёй, и чувствуется, что она привыкает к этой правде жизни. Когда зашёл разговор, как сама Галя попала в детдом, я сказала, что у неё умерла мама, которая её родила. Галя удивилась, переспросила, что за мама такая, тётя Таня что ли? (Женщина, которая однажды её брала в гости.) Нет, говорю, мама, которая родила. Галя кивнула и больше про это не спрашивала.

Любит разговаривать про школу. Впрочем, как и Тимур. Рассказываю им, как тянуть руку, чтобы ответить, как отпроситься в туалет, как в столовой обедают, – слушают с упоением и просят ещё раз рассказать.

Со мной по-прежнему разговаривает то на «ты», то на «вы». Тянется меня обнять, погладить волосы. Особенно за пределами квартиры. Где-то в поликлинике или магазине Галя вдруг начинает на меня смотреть с восхищением и говорит: «Мама, я тебя люблю». Меня это напрягает пока, честно скажу но виду не подаю, отвечаю тем же и даже радуюсь, что она так себя ведёт. Но психологически мне тяжело обнять её или поцеловать. Просто рука не поднимается. Иногда даже чувствую, что Галя подходит всё ближе и тянется обнять, а сама делаю вид, будто меня отвлекает что-то и удаляюсь. Работаю над собой, но мне нужно время.