Поцелуй над бездной - Ирина Майн

Еще через час за нами пришли. Те самые двое, что круто изменили нашу жизнь в худшую сторону. В таких же комбинезонах, но черного цвета.

Каблуки и ключи у нас вырвали из рук за доли секунды, разоружив и выводя под конвоем. Эх, я так расстроилась. Хотелось разорвать этих двух мерзких тварей на тысячу кусочков. Я целую неделю спала и видела, как зверски разделываюсь с этими уродами. А они отобрали последнюю надежду на спасение. Но вступать после их скоростной реакции в открытое противостояние не решилась.

Длинные, серые коридоры, первым идет один из похитителей, за ним Лиза, я и второй тип. Попетляв, мы выходим к неприметной двери, напоминающей  овальный шлюз из фильмов о космосе. На нас активируют комбинезоны. Это становится понятно по пробегающей перед глазами искорке и витиеватых знаках на запястьях. Лиза смотрит на меня ошарашено. Боюсь, что и я выгляжу не лучше. Мы жмемся друг к дружке, в попытке обрести хоть маломальскую поддержку.

За нами закрывается одна дверь и с шипением открывается шлюз. Первый урод довольно грубо подталкивает нас к нему. Выбора особо нет. Стоит осмотреться, может нас выводят на улицу. Там больше шансов сбежать.

Частично я была права. Нас выводят. Но не на улицу. А на поверхность…

Челюсть отъехала и клацнула о землю.

Я откровенно не понимала, где мы. Пустынный пейзаж с небольшими сопками простирался до самого горизонта. Поверхность, на которой мы стояли, была невообразимого темно-синего цвета с прожилками посветлее. Ни деревьев, ни кустиков. Мертвая земля. На небе восседали два солнца. Я даже моргнула пару раз, приняв их за оптическую иллюзию.

Сильный толчок в спину. От неожиданности я падаю на колени. Двое в черном показывают Лизе присоединиться. Моя девочка догадливая. Послушно садится рядом.

А дальше наступает шок. От нас что-то хотят. Один из черных пытается объяснить жестами. Я переспрашиваю голосом, но ответа не получаю. Лишь повторяющиеся знаки: прижать ладони к земле, постучать по грудине, выкинуть ладони к небу. Что за ерунда?

Пару раз повторяю его движения. Не удовлетворен. Сердится.

Не выдерживаю, встаю на ноги. Говорю громче, что не понимаю его. Сердится сильнее. Не слышит. Может комбинезон мешает?

Пытаюсь убрать с лица защитную полусферу. Получаю по рукам. Ясно, нельзя. Может здесь радиация?

Меня грубо пытаются опустить обратно на землю. Уворачиваюсь.

Эти уроды начинают приставать к Лизе с теми же жестами. Лиза повторяет, но без какого-либо эффекта. Наши похитители сильно рассержены. Что, черт возьми, им от нас нужно?

Артакс и Картос Вине Шракс

- Эсмера не реагирует на человеческих самок, нас обманули, - рычит в голове Артакс.

- Нельзя было доверять ракхам, - отвечаю брату, - но они утверждали, что землянки даруют жизнь.

- Не эти, - зло выплюнул старший, - попыток становится все меньше, как и наших сил. Скоро наш корабль взлететь не сможет без подпитки Эсмеры. А мы загнемся, как половина нашего населения, превратившись в тени.

- Не загнемся, - утверждаю я. - Помнишь в человеческих трактатах сказано, что кровь живительна. Надо сделать разрез и окропить ею землю.

- Мы повредим защитный покров, землянки не выживут без него, - задумчиво прошелестел брат, - даже нам с каждым разом все труднее находиться на поверхности без него.

- У нас две землянки, можно рискнуть.

Лиза

Я не понимала ничего. Нас одели, вывели в коридоры и наружу. Куда?

Мама стояла с таким же неверующим выражением лица и постоянно перебирала мои пальцы. Она так делала каждый раз, когда сильно волновалась. Куда же мы попали?

Наши провожатые не сказали нам ни слова. Лиц не видно из-за непрозрачного стекла, покрывающего как и у нас почти всю голову. Мы осторожно ступили на поверхность. Пыльную. Синюю. Странную. Земля будто стонала и звала на помощь, стоило мне сделать первый шаг наружу. Меня аж передернуло от силы этих ощущений.

Мужчины долго пытались нам что-то объяснить, но я могла лишь догадываться. Отдаленно слышала вопросы мамы, но они долетали до моих ушей еле различимым шепотом. Мешал этот скафандр. Но стоило опуститься на землю, как чужая мольба и стоны становились сильнее. Они проходили рябью по поверхности, отдаваясь в конечностях, вибрируя в ладонях.

Мужчины показывали знаки, как они свои ладони прикладывают к земле. Повторила в точности за ними. Но ничего не произошло.

Мы пытались полчаса минимум. На разных участках, удаляясь от странной ртутной конструкции, напоминающей каплю.

Потеряв терпение, один из черных достал что-то на подобие лезвия. Я отшатнулась, а мама инстинктивно прикрыла меня собой. Рывок, и ее держит в тисках это урод. Второй же схватил меня, дабы не дергалась.

Слезы застилают глаза. Панические мысли не дают сосредоточиться. Мы - жертва каких-то фанатиков, а эти жесты с повторениями, часть ритуала. И не вырваться. Не скрыться. Голая синяя земля на многие километры вокруг.

Мама явно против быть принесенной в жертву. Выворачивается, брыкается, не дает себя порезать. О, Боже! Как же страшно!

Черному надоел это цирк. Одним резким движением он ударяет маму в голень, разрывая ее комбинезон и ломая кости. Я слышу это звук даже через защитный экран вокруг головы. И стон боли усиливается со всех сторон.

Вырываюсь, кричу, пытаюсь драться. Но бесполезно. Меня швыряют на землю рядом с мамой, как ненужную вещь. Черные внимательно смотрят на нас еще с минуту, затем разворачиваются и уходят к капле.

Подползаю на коленях к раненой мамочке. Она беззвучно плачет, прикусив губу. Руки трясутся, в голове пустота. Надо помочь!

Осматриваю рану в разорванной штанине. Тоненькой струйкой из нее сочится кровь, орошая алыми пятнами землю. Всхлипываю, не удержавшись. Суки!

- Мамочка, милая, - шепчу без уверенности, что она меня слышит, - я что-нибудь придумаю.

Осматриваюсь, в надежде, что нужная мысль или действие посетят меня. В голове вспыхивает образ “я своими руками покрываю рану синей пылью”. Моргаю в попытке убрать видение. Оно повторяется.

Как под гипнозом беру в руки пыль с поверхности земли и тоненькой струйкой  сыплю на рану. Мама шипит, но кровь на глазах останавливается. Беру еще и посыпаю весь открытый участок кожи. Гематома, что начала проступать от удара, застывает, не расцветая до конца. Мама уже не вздрагивает от рези.

Смотрю в ее лицо. Красные глаза, дорожки слез по щекам, но нет гримасы боли.

- Что ты сделала? - буквально читаю по губам.

- Эта пыль, - показываю испачканную синим перчатку, - она так работает. Сильно болит?